Теперь в церквях Мастерсона не проводится никаких служб. И сейчас, это я совершенно точно знаю, Мастерсон – дикое место, где не ведают никаких законов. Лорду Гарету запрещено проводить турниры и вести торговлю. Говорят, он утверждает, что ему ничего не стоит убить человека за приличную плату.
Роза отвернулась, в чертах ее лица легко угадывалось смятение. «Это неправда, – говорила она себе, – Ястреб – благородный человек, это совершенно очевидно. Во время турнира он вел себя достойно, строго следовал правилам. А если он и творит бесчинства в землях епархии, значит, его обида на епископа Морлейского крайне велика».
Гарет Хок покидал арену турнира с высоко поднятой головой, не замечая косых взглядов. Розу не оставляла мысль: он победитель турнира, а его не чествуют! В то время как ее мачеха и другие дамы продолжали шепотом передавать волнующие подробности жизни лорда Гарета, она спустилась с галереи и сняла одну из цветочных гирлянд, которыми были украшены колонны.
Акасия потребовала, чтобы падчерица вернулась, но Роза сделала вид, будто не услышала повеления, она вышла на арену и направилась к лорду Хоку.
Девушка громко позвала его по имени, он обернулся. Роза остановилась в нескольких шагах от рыцаря, присела в глубоком реверансе и положила гирлянду к, его ногам.
– Милорд, – пробормотала она и залилась краской.
Хок улыбнулся. Пот струился по его усталому лицу и капельками блестел на лбу и над верхней губой.
– Цветы для победителя? – спросил он.
– Конечно, милорд! Чтобы люди не говорили, будто в Браервуде не знают, как чествовать победителя турнира!
– Ясно. В таком случае, вы должны… исключительно ради того, чтобы люди не говорили, что в Браервуде не знают, как чествовать победителя турнира… наградить меня и поцелуем.
Роза почувствовала, что краснеет еще сильнее.
– Но я никогда прежде не слышала о… подобном чествовании, милорд.
Хок громко рассмеялся:
– Я тоже. Но возможно, мы положим начало новой традиции.
Он вызывающе посмотрел на нее и опустил руки, предоставив ей сделать первое движение.
Девушка задрожала от волнения. Одно дело, когда мужчина обнимает и целует, застигнув врасплох, другое – целовать самой…
Она стояла в растерянности, от бури переживаемых чувств дыхание ее участилось, она не сводила глаз с мужественного лица. Серые глаза рыцаря отливали темным металлическим блеском.
– Ну? – подбодрил он.
Роза услышала, как Акасия зовет ее вновь. Мачеха не могла допустить, чтобы она разговаривала с недостойным человеком. В глазах Розы вспыхнул гнев. Она подошла к Гарету вплотную, поднялась на цыпочки, и… их губы соприкоснулись.
Акасия, послав уничтожающий взгляд лорду Гарету, подошла и дернула Розу за рукав.
– О чем, черт побери, ты думаешь? – выкрикнула женщина, уводя с арены падчерицу за руку, как непослушное дитя. – У тебя есть хоть какое-то чувство собственного достоинства?
Роза ничего не ответила. Она оглядывалась. Лорд Гарет широко улыбался им вслед.
Лорд и леди Пэдвик к праздничной трапезе заготовили всего в невероятных количествах. Слуги сновали с полными бочонками эля, вино лилось рекой, мясо жарили и парили разным образом и с различными приправами в течение нескольких дней, тушеную с луком и капустой говядину принесли в зал в огромном котле на железном крюке.
Довольные гости с аппетитом поглощали приготовленное угощение, нахваливая хозяев. Роза безучастно сидела за столом, она едва отведала поданное ей мясо с горошком.
Все участники турнира собрались в парадном зале замка. Они шумели и веселились. Не было только лорда Хока. Ему бы сидеть на почетном месте, рядом с лордом Джоном, за длинным и широким столом! Но это место занял самодовольный лорд, Алейн де Ваннэ.
Роза обратила внимание на музыкантов и шутов. Под аккомпанемент арфы жонглеры ходили колесом, подбрасывали и ловили разные предметы. Песенка исполнялась при этом веселая, забавная история о добром короле Эдуарде рассказывалась на французском языке.
Один из бродячих музыкантов, менестрель по имени Пирс Амор, выступив вперед, почтительно поклонился лорду Джону. На умном и выразительном лице играла задорная улыбка.
– Позвольте, милорд, воздать хвалу хозяйке замка, – прекрасный сильный голос привлек всеобщее внимание.
Акасия улыбнулась и слегка кивнула менестрелю, но Пирс Амор не обратил внимания на ее знак, его веселые живые глаза были устремлены на Розу.
Менестрель стал тихонько перебирать струны арфы. Кто-то из гостей зашикал, призывая собравшихся к тишине. По-прежнему не сводя глаз с Розы, Пирс Амор начал петь. Его чистый выразительный голос слегка трепетал от волнения.
Роза благодарно улыбнулась музыканту и, отдавая дань высокому мастерству исполнения, бросила ему одну из своих лент. Она повернулась к отцу, чтобы поделиться с ним впечатлениями, но заметила, что он внимательно слушает Акасию, слегка к ней наклонившись.
– Это же оскорбление! – с возмущением говорила мачеха, глаза от гнева сузились, она тяжело дышала. – Я требую, чтобы менестреля немедленно выгнали! Пока еще хозяйка Браервуда я?
– Дорогая, это ведь только…
Но Акасия продолжила свою злобную тираду, нисколько не заботясь, что говорит она громко и все могут ее слышать:
– Я не позволю, чтобы в моем доме меня оскорбляли!
Лорд Джон тяжело вздохнул и, с сожалением взглянув на менестреля, жестом приказал Пирсу удалиться. Не музыкант лишь улыбнулся и снова подошел к лорду с поклоном.
– Я покину замок по вашему повелению, милорд, раз моя музыка пришлась не по душе вашей супруге, но позвольте напоследок спеть еще одну песню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101