Весли молча наблюдал за игрой света и теней на мускулатуре жеребца.
— Кэтлин, почему ты не продашь некоторых из этих лошадей, чтобы прокормить своих людей?
Она нервно засмеялась.
— Ирландцы безжалостно убивают своих лошадей на мясо. Лошади сейчас нужны только воинам, а нас осталось очень мало. Я слышала, что некоторые ирландские предатели продают своих коней в английскую кавалерию, — она обвела взглядом конюшню. В глазах появилось лукавство. — Уверена, им захотелось бы заиметь этих красавцев.
— Кэтлин, чтобы заиметь этих лошадей, они пойдут даже на убийство. Тебе следует быть очень осторожной.
— Я и так осторожна.
Весли, нахмурясь, посмотрел на черного жеребца.
— Как его зовут?
— У него нет имени, — ее руки скользнули по выгнутой шее коня. — Дать ему имя значит сделать его обыкновенным.
Весли встал позади нее. Не дотрагиваясь, измерил ее талию пальцами. Как он и предполагал, тонка, как молодое деревце.
— Где ты взяла его, Кэтлин?
Она прислонилась щекой к шее своего любимца и стала медленно водить рукой по его горлу вверх и вниз, вверх и вниз таким движением, от которого разыгралось воображение.
— Это подарок.
— От кого?
— А вот этого я вам не скажу, мистер Хокинс.
— От Логана Рафферти? — настаивал он, подстегнутый ее ответом и своей внезапной ревнивой догадкой.
Она расхохоталась.
— Да Логан Рафферти не даст мне колоска со своего поля, не то что такого коня.
— Тогда кто?
— Неважно кто, сэр. Я слишком много болтаю сегодня с вами.
— Не слишком много, — возразил он. — Я мог бы слушать тебя до скончания веков, и мне бы не надоело.
— Осмелюсь возразить: вам надоест значительно раньше, мистер Хокинс, — она медленно провела скребком по черной блестящей холке.
— Ты очень предана этому животному, — высказал он свое наблюдение.
— И буду предана. Мы прошли вместе с ним через много сражений.
Весли представил ее, едущей на коне в темноту ночи с развевающимися волосами и вуалью, с зажатым в маленькой руке мечом. Внезапное беспокойство пронзило его.
— Кэтлин, задумывалась ли ты о том, что когда-нибудь удача может изменить тебе?
— У меня самая лучшая лошадь, преданные воины и зависящие от меня люди. Я не могу изводить себя мыслями о неудаче.
— А если круглоголовые когда-нибудь схватят тебя?.. — Его голос прервался, когда он представил себе ее дом, разрушенный солдатами, убитых людей и саму Кэтлин, распластанную под каким-нибудь похотливым англичанином. Весли тряхнул головой, пытаясь избавиться от этих мыслей. Он не должен думать об этом. Кроме того, если его план сработает, она вскоре будет в безопасном от круглоголовых месте.
— Ты когда-нибудь устаешь от сражений, Кэтлин? — спросил он.
— Я не думаю, что это имело бы значение, — она стала еще энергичнее чистить лошадь.
— А тебе не надоело убивать? — поинтересовался Весли.
— Убивать кого?
— Все равно кого.
— Англичане — единственное племя, за которым я охочусь.
— И все-таки, тебе не надоело? — настаивал он.
— Конечно, нет. — Она продвинулась к высокому крупу лошади, нажимая на скребок еще сильнее. — А вам не надоело?
— До чертиков, — признался он, вспомнив кровавые битвы гражданской войны, остающееся после них тяжкое чувство вины и ощущение одиночества, охватившее его после принятия обетов в Дуэ.
— Это потому, мистер Хокинс, что вы не знаете, что означает драться за свой дом, — страстно произнесла она, подчеркивая каждое слово. — За каждый кусок хлеба.
В нем поднялось ответное чувство, ему хотелось схватить ее, встряхнуть и закричать ей: «Да! Да, я знаю. Я вынужден был покинуть свой дом. Я прошел через пытки, мою любимую дочь вырвали у меня из рук и сделали заложницей».
Однако необходимость сохранять тайну пересилила острое желание рассказать обо всем.
— Кэт, — мягко сказал он, накрыв ее руку своей и замедлив таким образом движение скребка. — Положи его и посмотри на меня.
Она напряглась.
— Не дотрагивайся до меня, англичанин.
— Я не смогу удержаться от этого.
Она откинула голову, и ее каштановые волосы заструились по его груди.
— Боишься, Кэтлин?
— Еще чего, — уверенно ответила она.
— Тогда повернись.
Рассердившись, Кэтлин резко повернулась и оказалась зажатой между Хокинсом и лошадью. Твердые мускулы за спиной, твердые мускулы впереди. Не от страха, а от смущения она прикусила губу и спросила:
— Что вы за мной ходите, мистер Хокинс?
— А это второе, от чего я не могу удержаться, — слегка касаясь ее щеки пальцем, он обвел контуры скул и подбородка. — Я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь. Возможно, лучше, чем кто-либо еще в Клонмуре. Ты утверждаешь, что твоя участь тяжелая, что ты вынуждена воевать, а у тебя, тем не менее, есть дом и семья.
— Да, спасибо всем святым за это, — она серьезно посмотрела на него. — А у вас есть семья, мистер Хокинс?
— Я… мои родители отправили меня учиться, когда я был еще очень молодым. Они уже умерли. У меня нет ни брата, ни сестры, — стараясь отвлечь ее от дальнейших распросов, он наклонился и слегка подул ей в ухо. Она вздрогнула.
— Вы знаете, этот конь кусается.
— Думаю, я нравлюсь ему. Почти так же, как тебе, Кэт.
— Вы мне не нравитесь. Как вы можете нравиться мне? Я совсем не знаю вас, потому что вы отказываетесь отвечать на мои вопросы.
Он погладил ее руки. — Это потому, что мне нечего сказать. У тебя есть Клонмур, и ты намного богаче, чем я, — он посмотрел туда, где из окна пробивался солнечный свет. Даже теплота, исходящая от нее, не смогла растопить охвативший его холод одиночества. — Иногда я думаю, что у меня нет дома.
В мысли снова ворвалась Лаура, и его охватило нетерпение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117