ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Мысли, высказанные в книге, подтверждались в журнале красочными примерами партизанской практики.
Денис Васильевич, глядя на книгу, невольно каждый раз вспоминал о славных деяниях партизан, и злая судьба одного из них, ныне с последней надеждой ожидавшего решения своей участи, волновала все больше и больше. Возвращение полицией беглого крестьянина помещику было обычным для того времени делом и само по себе Дениса Васильевича, вероятно, не взволновало бы, но в данном случае беглый крестьянин являлся партизаном, защитником отечества, а помещик – изменником. К тому же через смоленских знакомых Бегичева стало известно, что поротый барин, вынужденный первые годы после экзекуции сдерживать свой нрав, в последнее время, решив, очевидно, что старые его грехи окончательно забылись, совершенно озверел и, по слухам, засекал иногда своих крестьян до смерти. Нетрудно представить, что ожидает Терентия, если… Нет, этого допускать было нельзя! Денис Васильевич не знал еще, что он предпримет, но знал, что ему придется перешагнуть черту, отделяющую так называемые благоразумные действия от риска. Он ощущал необходимость такого шага. Слишком уж попиралась справедливость. А кроме того, после ивановского происшествия не затихло в груди негодование против озлоблявших народ неистовых помещиков, и поротый барин казался одним из самых гнусных и вредных.
В последних числах ноября Масленников приехал в Москву. Узнав об этом, Денис Васильевич быстро принял решение. Надев мундир со всеми регалиями, он отправился в гостиницу Коппа на Тверской, где, по сведениям Бегичева, останавливался поротый барин.
Большой, номер, занимаемый им, находился на втором этаже и состоял из двух комнат и передней. Дверь открыл пожилой, с испуганными глазами, камердинер в затрапезном кафтане и растоптанных валенках.
– Барин проснулся? – спросил Давыдов.
– Так точно, кофе кушают… Как прикажете доложить?
Денис Васильевич молча сбросил шинель и, слегка отстранив оторопевшего камердинера, переступил порог.
Масленников в домашнем халате сидел за столом. Увидев нежданного гостя, сразу признав его, он с трудом приподнялся. Круглое, обрюзгшее лицо покрылось мгновенно багровыми пятнами. Глаза выкатились из орбит. Губы тряслись, и слова едва выдавливались:
– Чем обязан… удовольствию… видеть у себя… ва-а-ше превосходительство?
Денис Васильевич, скрестив руки на груди, стоял не шевелясь и в упор глядел на поротого барина горячими, гневными глазами. Потом, чувствуя, что впечатление произведено огромное и Масленников смертельно его боится, сделав шаг вперед, произнес сурово:
– Девять лет назад я пощадил вашу жизнь, сударь… Мне казалось понесенное вами наказание достаточным для того, чтобы никогда не забывать о существующем возмездии за ваши недостойные поступки. Не хочу скрывать, ваша дальнейшая жизнь меня интересовала, и мне приятно было узнать, что на первых порах вы держались скромно… Я даже собирался сжечь хранящиеся у меня, заверенные в штабе главнокомандующего бумаги, касающиеся ваших сношений с неприятелем, но… я не сделал этого, сударь, ибо вскоре до меня дошли иные сведения…
Говоря это, Денис Васильевич не спускал глаз с поротого барина и не упустил из виду, как вздрогнул он и втянул голову в плечи при упоминании о бумагах. Значит, слова о существовании таких бумаг подействовали крепко!
– Клянусь, я никогда более не знался с неприятелем, – дрожа, словно в ознобе, пролепетал Масленников.
– Охотно верю, ибо неприятеля в России, слава богу, более не было, – ответил Денис Васильевич, – однако вы стали притеснять тех, кто, не щадя жизни, способствовал быстрейшему его изгнанию… Хотя обещали мне не повторять ваших прежних гнусностей!
– Меня оговорили… Я ни ратников, ни партизан не трогал, – пытался возразить Масленников.
– Молчите, сударь! Мне все известно! – остановил его Денис Васильевич. – Такие ожесточители, как вы, причина ропота в народе, поджогов, буйств… И ежели вы, – сверкнул он глазами, – будете продолжать порочащие дворянина и вредящие дворянству неистовства… пеняйте на себя!
Последние слова, хотя и произнесенные грозно, Масленникова немного ободрили. Он уловил звучавшее в них предупреждение. Стало быть, немедленной расправы можно не опасаться. Он, собрав силы, промолвил:
– Я бываю иногда крут, согласен… Я даю слово… это не повторится…
Денис Васильевич прошелся по комнате, затем остановился против него, сказал:
– Хорошо. Поверю в последний раз. Помните! – И тут же с прежней резкостью перешел на другое: – Но я приехал не только затем, чтоб напомнить об этом… Вы изволили, сударь, довести до разорения и бегства человека, о партизанских заслугах коего я свидетельствовал… Мне не так давно случайно открылось, какие иезуитские способы применяли вы против Терентия, и… – он опять обжег гневным взглядом поротого барина, – ваше счастье, что вы были в то время далеко, сударь!
Масленников, опустив голову, пробормотал что-то невнятное. Денис Васильевич, не слушая его, продолжал:
– А теперь что же? Мне хочется думать, что вы сами чувствуете необходимость хотя бы отчасти загладить причиненное вами зло… Не так ли?
Масленников поднял голову:
– Мне неизвестно, где находится Терентий. Он в бегах почти пять лет… И что же я могу сделать?
– Любопытствовать о его местопребывании вам не следует, о возвращении речи быть не может, сударь, – сухо ответил Денис Васильевич, – но было бы справедливо облегчить ему жизнь и подписать вольную… А дабы вы не имели претензий на меня и не сетовали на ущерб, причиненный бегством Терентия, вам будут уплачены обычные оброчные деньги за пять лет…
Судейские чиновники, строя всевозможные хитроумные доводы, упустили из виду одну особенность:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260
Денис Васильевич, глядя на книгу, невольно каждый раз вспоминал о славных деяниях партизан, и злая судьба одного из них, ныне с последней надеждой ожидавшего решения своей участи, волновала все больше и больше. Возвращение полицией беглого крестьянина помещику было обычным для того времени делом и само по себе Дениса Васильевича, вероятно, не взволновало бы, но в данном случае беглый крестьянин являлся партизаном, защитником отечества, а помещик – изменником. К тому же через смоленских знакомых Бегичева стало известно, что поротый барин, вынужденный первые годы после экзекуции сдерживать свой нрав, в последнее время, решив, очевидно, что старые его грехи окончательно забылись, совершенно озверел и, по слухам, засекал иногда своих крестьян до смерти. Нетрудно представить, что ожидает Терентия, если… Нет, этого допускать было нельзя! Денис Васильевич не знал еще, что он предпримет, но знал, что ему придется перешагнуть черту, отделяющую так называемые благоразумные действия от риска. Он ощущал необходимость такого шага. Слишком уж попиралась справедливость. А кроме того, после ивановского происшествия не затихло в груди негодование против озлоблявших народ неистовых помещиков, и поротый барин казался одним из самых гнусных и вредных.
В последних числах ноября Масленников приехал в Москву. Узнав об этом, Денис Васильевич быстро принял решение. Надев мундир со всеми регалиями, он отправился в гостиницу Коппа на Тверской, где, по сведениям Бегичева, останавливался поротый барин.
Большой, номер, занимаемый им, находился на втором этаже и состоял из двух комнат и передней. Дверь открыл пожилой, с испуганными глазами, камердинер в затрапезном кафтане и растоптанных валенках.
– Барин проснулся? – спросил Давыдов.
– Так точно, кофе кушают… Как прикажете доложить?
Денис Васильевич молча сбросил шинель и, слегка отстранив оторопевшего камердинера, переступил порог.
Масленников в домашнем халате сидел за столом. Увидев нежданного гостя, сразу признав его, он с трудом приподнялся. Круглое, обрюзгшее лицо покрылось мгновенно багровыми пятнами. Глаза выкатились из орбит. Губы тряслись, и слова едва выдавливались:
– Чем обязан… удовольствию… видеть у себя… ва-а-ше превосходительство?
Денис Васильевич, скрестив руки на груди, стоял не шевелясь и в упор глядел на поротого барина горячими, гневными глазами. Потом, чувствуя, что впечатление произведено огромное и Масленников смертельно его боится, сделав шаг вперед, произнес сурово:
– Девять лет назад я пощадил вашу жизнь, сударь… Мне казалось понесенное вами наказание достаточным для того, чтобы никогда не забывать о существующем возмездии за ваши недостойные поступки. Не хочу скрывать, ваша дальнейшая жизнь меня интересовала, и мне приятно было узнать, что на первых порах вы держались скромно… Я даже собирался сжечь хранящиеся у меня, заверенные в штабе главнокомандующего бумаги, касающиеся ваших сношений с неприятелем, но… я не сделал этого, сударь, ибо вскоре до меня дошли иные сведения…
Говоря это, Денис Васильевич не спускал глаз с поротого барина и не упустил из виду, как вздрогнул он и втянул голову в плечи при упоминании о бумагах. Значит, слова о существовании таких бумаг подействовали крепко!
– Клянусь, я никогда более не знался с неприятелем, – дрожа, словно в ознобе, пролепетал Масленников.
– Охотно верю, ибо неприятеля в России, слава богу, более не было, – ответил Денис Васильевич, – однако вы стали притеснять тех, кто, не щадя жизни, способствовал быстрейшему его изгнанию… Хотя обещали мне не повторять ваших прежних гнусностей!
– Меня оговорили… Я ни ратников, ни партизан не трогал, – пытался возразить Масленников.
– Молчите, сударь! Мне все известно! – остановил его Денис Васильевич. – Такие ожесточители, как вы, причина ропота в народе, поджогов, буйств… И ежели вы, – сверкнул он глазами, – будете продолжать порочащие дворянина и вредящие дворянству неистовства… пеняйте на себя!
Последние слова, хотя и произнесенные грозно, Масленникова немного ободрили. Он уловил звучавшее в них предупреждение. Стало быть, немедленной расправы можно не опасаться. Он, собрав силы, промолвил:
– Я бываю иногда крут, согласен… Я даю слово… это не повторится…
Денис Васильевич прошелся по комнате, затем остановился против него, сказал:
– Хорошо. Поверю в последний раз. Помните! – И тут же с прежней резкостью перешел на другое: – Но я приехал не только затем, чтоб напомнить об этом… Вы изволили, сударь, довести до разорения и бегства человека, о партизанских заслугах коего я свидетельствовал… Мне не так давно случайно открылось, какие иезуитские способы применяли вы против Терентия, и… – он опять обжег гневным взглядом поротого барина, – ваше счастье, что вы были в то время далеко, сударь!
Масленников, опустив голову, пробормотал что-то невнятное. Денис Васильевич, не слушая его, продолжал:
– А теперь что же? Мне хочется думать, что вы сами чувствуете необходимость хотя бы отчасти загладить причиненное вами зло… Не так ли?
Масленников поднял голову:
– Мне неизвестно, где находится Терентий. Он в бегах почти пять лет… И что же я могу сделать?
– Любопытствовать о его местопребывании вам не следует, о возвращении речи быть не может, сударь, – сухо ответил Денис Васильевич, – но было бы справедливо облегчить ему жизнь и подписать вольную… А дабы вы не имели претензий на меня и не сетовали на ущерб, причиненный бегством Терентия, вам будут уплачены обычные оброчные деньги за пять лет…
Судейские чиновники, строя всевозможные хитроумные доводы, упустили из виду одну особенность:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260