Себастьян еще спал, когда Бенедикт, старый слуга Бриджмена, постучал к нему, чтобы объявить сквозь слезы:
– Мистер Соломон не проснулся сегодня утром.
Стоявший за ним другой слуга, Уильям, не смог сдержать рыданий.
Похороны были строгие – черные одежды и белые стены церкви. Себастьян с Александром проводили своего друга до самого края могилы. Шел мелкий дождь. Он смыл их слезы.
Следующие три месяца прошли между нотариусами и адвокатами. Хоть и получив причитающуюся им долю наследства без малейшего препятствия, родственники Бриджмена, его племянники и внучатые племянники, едва знавшие старика и совершенно им пренебрегавшие, удивились, что тот завещал Блю-Хедж-Холл какому-то чужестранцу, и без того весьма состоятельному. Но узнав сверх того, что ему же теперь принадлежит целиком банк Бриджмена и Хендрикса, они возмутились и воззвали к правосудию, потом написали министру финансов и в казначейство, жалуясь на незаконное присвоение наследства. Министром был тот самый Уильям Стенхоуп, лорд Харрингтон, который оказал столь хороший прием Себастьяну после его освобождения из Тауэра. Его отношение к Себастьяну не изменилось.
– Похоже, завещание мистера Бриджмена совершенно неуязвимо, – заявил министр Себастьяну, когда тот нанес ему визит, – да и ваш поверенный кажется мне одним из самых опытных. Так что не тревожьтесь.
– Все же меня беспокоит, милорд, шум, поднявшийся вокруг этого спора. Нет ли средства замять его?
Лорд Харрингтон улыбнулся и, сощурившись, слегка наклонился, чтобы изучить золотой треугольник на цепочке, видневшийся из-под жабо посетителя.
– Любопытное украшение, – заметил он. – Вы принадлежите к братству?
Себастьян кивнул. Потом увидел тот же символ на одной из пуговиц своего собеседника.
– Требуется бдительность там, где нам угрожают дух наживы и низость, – заявил Стенхоуп.
Себастьян слышал те же слова при своем посвящении в масоны, в Мюнстерской ложе.
– Похоже, любое ваше появление в Лондоне, граф, обречено раздражать низменные умы. Но ваш поверенный, похоже, предусмотрел эту опасность. Он недвусмысленно посоветовал родственникам мистера Бриджмена придержать язык и пригрозил преследованием за клевету.
У Себастьяна вырвался вздох облегчения. Значит, Александр сможет и дальше возглавлять банк, применяя на практике все, чему обучил его Соломон.
Стенхоуп пригласил Себастьяна к ужину.
На ужине присутствовал еще один гость. К удивлению Себастьяна, это оказался его давний венский знакомец, в ту пору посол Англии – сэр Роберт Клайв, барон Пласси, один из приглашенных на тот достопамятный вечер в особняке на Херренгассе, тот самый, кто дал Себастьяну понять, что его услуги могли бы быть полезны английской короне.
Разумеется, Клайв, прибывший раньше Себастьяна, уже сообщил хозяину дома о том незабвенном ужине и об интересе, который граф де Сен-Жермен мог бы представлять для короны, поскольку Стенхоуп встретил его еще радушнее, чем утром.
Пожимая руку Клайву, Себастьян был поражен его мертвенной бледностью; несмотря на свою относительную молодость, он решительно был похож на извлеченного из земли покойника.
– Да, знаю, – сказал Клайв, – я вам кажусь гораздо менее свежим, чем в Вене. Подхватил лихорадку в Индии.
– Я тоже там побывал, – сказал Себастьян. – Некоторые ее области и в самом деле полны миазмов.
Клайв вскрикнул от удивления.
– Когда же вы там были?
– С тысяча семьсот сорок шестого по тысяча семьсот сорок восьмой.
– Могу я полюбопытствовать, что вы там делали?
– Меня интересовало умение индусов очищать драгоценные камни. Попутно я смог прийти к заключению, что эта страна будет принадлежать тому, кто сумеет проявить достаточно силы и решительности, чтобы навести там порядок. Похоже, все эти князьки только и ждут нового преемника Ауренгзеба.
– Вы слышите, Уильям? – воскликнул Клайв. – Я же вам говорил, что у графа замечательный ум.
Стенхоуп согласился. Себастьян слегка наклонил голову в знак благодарности.
– Сударь, становитесь-ка англичанином, я вас прошу! – с горячностью вскричал Клайв.
Себастьян и Стенхоуп рассмеялись.
– Выведали там какие-нибудь из индусских секретов? – спросил Клайв.
– Один-два, – ответил Себастьян с улыбкой. – Заодно и несколько ценных лекарственных рецептов, в частности от вашей болезни.
На следующий день он послал Клайву коробку сушеных трав, порекомендовав ему изготовить из них отвар и пить три чашки в день в течение двух недель, каким бы неприятным ни показался вкус; он уточнил, что его можно смягчить медом. Этот рецепт Себастьян нашел в одном руководстве по лекарственной ботанике, которое оставил перед своим прошлым отъездом в доме Соломона. Отвар из полыни назывался там наилучшим средством от четырехдневной лихорадки.
Через несколько дней Клайв самолично явился в Блю-Хедж-Холл и при этом выглядел гораздо лучше.
– Господи! – вскричал он, схватив руки Себастьяна. – Да вы же кудесник, сударь! Вы мне жизнь спасли! Отведав первый глоток вашего отвара, я уж подумал было, что вы решили меня отравить, но потом сказал себе, что тогда вы бы мне дали что-нибудь с более приятным вкусом. Целых три дня я мочился чернилами, но теперь у меня нет приступов лихорадки, и я чувствую себя как новенький. Я ваш должник навеки.
И, крепко пожав ему руку, стал упрашивать своего благодетеля отправиться с ним в Индию. Клайв добился своего: Себастьян согласился опять поехать в страну, куда, однако, и не думал возвращаться. В этот раз они направились в восточную часть полуострова, в Бенгалию, область болотистую, покрытую джунглями и враждебную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130