МИНЯ. А сейчас мне, Аня, сорок лет, первый годик идет…
АНЯ. Ну вот то-то и оно, что первый годик. А вы, Игорь, грамотный, так посчитайте. Маму его расстреляли, это ж надо такое придумать! А в саду кто там сидит? Начитался книжек… Обострение у тебя осенью, что ли, черти дери, собираешь все в кучу, пугаешь людей… Тут сама дурой станешь с вами… (Рассердилась, ушла в комнату).
ИГОРЬ. А вы в каком году родились?
МИНЯ. В пятидесятом, что ли…
ИГОРЬ. А война когда кончилась?
МИНЯ. В семьдесят втором, что ли…
ИГОРЬ. Ну, я пойду тогда, ладно? (Быстро ушел в свою комнату, переодевает рубашку).
МИНЯ (сидит на крыльце). У-у,гады… Никто не верит… (Перебирает в руках цветы). Синий листочек, красный, желтый… На могилке жены хорошо будет смотреться. Повесилась, надо же… Я ведь помню – было. Было! Со мной, ну? Не приснилось ведь мне? Нет, не приснилось. Было. (Бормочет). С тем, со мной. А сейчас я – тут. Это я? Или не я? Желтый листочек на могилку ей… А там был кто? Не я, что ли? Я, я, я… Красный вот на могилку. Дураки, запутали… Это я? Или не я тут сижу? Ну? Кто скажет мне? Зеленый, желтый. Молчат, дураки.
АНЯ была на кухне, прошла в коридор, постучала в комнату к Игорю.
АНЯ. Можно? Вас ведь Игорем зовут?
ИГОРЬ. Да. Заходите. (Вскочил, спрятал рубашку в чемодан).
АНЯ. Я дверь оставлю, а то у меня чайник там убежит. У нас варить нельзя, а чайник можно. Порядок такой. Чтоб не сгорел дом наш. Не сгорит. Вы, гляжу впечатлительный, молодой. Я вас в курс введу. Раз вы новоприбывший. Этот Миня – он чокнутый. Поняли?
ИГОРЬ. Что-то не похоже… Так говорит, что…
АНЯ. Да я тоже иной раз думаю, что придуривается больше, работать не хочет. (Шепотом). Его ублажать надо. Фекла, хозяйка – выгонит нас и все. Надо слушать его. А вы видали, как его слушать-то? Да его кто послушает – у всех глаза по восемь копеек делаются. Его из всех домов в округе гонят. И от детей гонят. Как болезнь насылает. Наговорит, наговорит, потом снится все это. Такая правдивая чешуя вот эта вот, что он говорит. И от детей его гонят. Он девочкам под платья заглядывает, идиот. Но при Фекле с ним говорите. Она любит. Вот, видите, как приходится жить, всякую погань ублажать, а что сделаешь?
ИГОРЬ. Нет, не такой уж он и дурак, я думаю…
АНЯ. Ну, поживете тут, посмотрите, как он вам поперек горла встанет. Хотя, вы – мужчина, ну, мальчик ли, молодой человек, – к вам приставать не станет. А ко мне вяжется всю дорогу. Они, дебилы, свихнутые все на сексуальной почве. Ну вот. Нравится в городе?
ИГОРЬ. Нравится. Красиво, шумно.
АНЯ. Я тоже деревенская. Сколько лет тут маюсь. Ненавижу все это. Парню легче, поди, а нашей сестре… Зацепка нужна. Да везде облом, везде нас таких много. Разонравится скоро тоже, домой потянет.
ИГОРЬ. Не знаю.
АНЯ. Потянет. Вы в каком институте?
ИГОРЬ. В горно-металлургическом.
АНЯ. Надо в торговый идти было. Я, дура, сплоховала, сразу не пошла, а теперь… Это что, горно-металлургический, ерунда. Ну, зима длинная впереди, будете жить, не уедете –так заходите ко мне… Я, как таракан – за печкой живу. Комната моя – за печкой. Теплая. А до этого – то там, то – там. Потому и плачу ей много, что такая комната. Ползарплаты, считай что, ей отдаю. А больше негде. Всю жизнь по квартирам, по общагам. Своего нету. Прописать ее просила –не хочет. А хоть бы и прописала – толку-то. Дом все равно не снесут, квартиру не дадут, мемориал тут. Писатель тут жил. Я такого писателя и не слышала даже. Тоже мне. Я на «макаронке» работаю. Рядом тут. Макаронная фабрика.
ИГОРЬ (улыбается). Возле продуктов…
АНЯ. Ага. Возле хлеба, да без хлеба. На очереди стою там, на квартиру. (Быстро, шепотом). Слушай, ты смотри –ни с кем тут особенно. Молодой, деревенский, глупый –облапошат. Деньги – прячь, украдут. Ни с кем. Я дозрела –уже всех ненавижу тут. Лето кончилось – народу тьма, опять покою нету. И Фекла эта – ну ее… А самое главное, будь осторожен: со дня на день приедет сюда одна птичка – такая мразь, такая, такая….
Из своей комнаты в коридор выходит ГАЛЯ.
ГАЛЯ (встала на пороге, улыбается). Ты про кого это, Аня?
АНЯ. Здравствуй, Галя. С приездом. Ой, чайник у меня кипит. (Ушла на кухню, взяла чайник, прошла в свою комнату).
ГАЛЯ (ИГОРЮ). Здрасьте. Галя. Галина.
ИГОРЬ. Игорь. Очень приятно.
ГАЛЯ (громко.) Все совсем не так, как вам сказала Аня, Игорек. Тут живут прекрасные люди. А вот кого действительно вам надо опасаться, Игоречик, так вот это именно…
АНЯ (вышла на кухню, гремит посудой). Господи, осень пришла и опять, опять, опять… Какая тишина, спокойствие было без вас без всех, и опять народу тьма, опять сентябрь, скандалы…
ГАЛЯ. Никаких скандалов не будет, если ты бросишь свое хобби вести себя не так, как надо! У тебя хоб-би! Ты не хозяйка! А за твое летнее спокойствие было заплачено! Я плачу за все летние месяцы, чтобы не упустить квартиру, место! Чтоб никого не пускали сюда! Так что – не ори, пожалуйста…
АНЯ. Помолчи, милая моя! Много говоришь! А то пойду, расскажу кое-что Фекле!
ГАЛЯ. Не бери на испуг! Что ты можешь рассказать? Что? Что?
АНЯ. Не реагирую!
ГАЛЯ. Нет, это я не реагирую! (Вспыхнула, прикусила губу).
АНЯ ушла к себе, ГАЛЯ улыбнулась ИГОРЮ.
(Картинно). Игорь, вам посчастливилось жить в «Мемориалке». Мы так сами называем наш милый, милый, славный домик, наш мемориальный комплекс! Правда, замечательный, роскошный, ага? Скажи?
ИГОРЬ. Да. Очень, правда?
ГАЛЯ. Видал, на нем две досточки мемориальные? Миня рассказывает, что ночью по дому гуляет привидение в образе Бородаева и будто он с ним даже разговаривал. Врет. Брешет. Мятежный дух Бородаева давно дал дуба. Читали такого писателя?
ИГОРЬ. Нет.
ГАЛЯ. Его никто не читал. Но чтут, чтут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16