Джузеппе Черрителли будет голодать, холодать, терпеть все лишения, какие только могут выпасть на долю художника, но он никогда не опустится до презренного Реалисмо!Последнего слова Длиннорукий не понял, но Черрителли произнес его с таким презрением, что князь решил, что это, наверное, какое-то непристойное итальянское ругательство, даже похлеще «канальи».— Ну и голодай на здоровье! — крикнул градоначальник. — Прочь с глаз моих, и не появляйся, покамест чего толкового не надумаешь!— Не дождетесь!!! — проорал художник прямо в лицо князю и выскочил из градоначальничьей палаты, дверию шибко потряся.— Тьфу ты, бес заморский, — проворчал князь, вытирая вспотевшую лысину. — Мне уже домой давно пора, а я тут мякину в ступе толочу!Но увы — даже на этом неприятные неожиданности не закончились: уже на выходе из градоуправления к князю подскочил один из мелких чиновников и вручил ему стопку бумаг.— Что это, Ванюшка? — устало спросил Длиннорукий.— Простите, князь, меня зовут Несторушка, то есть Нестор Кириллович, — вежливо поправил чиновник.— Ну, пускай себе Нестор Кириллович, — милостиво согласился градоначальник. — И все-таки: что это такое?— Как что? — несколько удивился Нестор Кириллович. — Смета. Вы же мне велели осмотреть Храм Всех Святых на Сороках и еще два здания, состоящих на попечении градоправления, и составить смету расходов по их починке.— Что ты несешь! — набросился на Нестора князь Длиннорукий. — Какая еще починка, какой к чертям собачьим храм! Что за дурак тебя туда послал?— Вы! — отважно заявил Нестор Кириллович. Он уже был не рад, что вообще заговорил с князем — когда тот пребывал «не в духе», от него лучше всего было держаться подальше. Но теперь отступать было уже некуда. — Я исполнял то указание, которое получил. А кто его отдавал, дурак или не дурак, не моего глупого ума дела.Князь привык единолично править во вверенном ему заведении, а тут вдруг кто-то давал распоряжения, минуя его. Ясно, что это обстоятельство ничуть не улучшило его и без того мерзопакостного настроения — скорее даже наоборот.— Хорошо, давай разберемся, — едва сдерживая себя, сказал градоначальник. — Вспомни, кто тебе отдал это приказание.— Когда я утром явился на службу, то нашел у себя на столе список зданий, кои должен обойти, — торопливо стал объяснять Нестор Кириллович. — И первая как раз была церковь на Сороках. А я простой служивый — что мне велят, то и делаю. — Нестор Кириллович замолк, не зная, что еще сказать.— Ну! — подстегнул его Длиннорукий. — Что мне из тебя, силком слова тащить?— В помощь мне был придан еще один человек, — залопотал Нестор Кириллович. — Некто Порфирий, будто бы из Управления церковных дел, но чудной какой-то: все время путал, в какую сторону креститься и какой рукой...Однако князь больше не слушал невнятные объяснения своего подчиненного — в его голове словно бы что-то щелкнуло, и разрозненно-необъяснимые обстоятельства стали выстраиваться во вполне объяснимую цепочку.— Стало быть, церковь на Сороках? — перебил он Нестора Кирилловича. — Это та, где настоятелем отец Афанасий?— Отец Александр, — поправил Нестор Кириллович.— Сам знаю! — рявкнул Длиннорукий. — Высокий такой, статный, и голос, будто Иерихонская труба?— Ну да, — подтвердил чиновник.— Прекрасно, — процедил князь и заглянул в отчет. — Значит, нужно ему в церкви стены побелить и потолки подправить?— Да-да, князь, — закивал Нестор Кириллович. — И позвольте заметить, что лучше бы работы начать поскорее, потому как ежели запустить, то потом еще дороже обойдется...— Да, ты прав, — задумчиво-зловеще отозвался князь. — Такие дела нужно пресекать в самом начале... Ну ладно, Нестор, ступай. Трудовой день давно кончился, некогда мне тут с тобой растабарывать.И, не глядя сунув отчет в широкий карман градоначальничьего кафтана, князь Длиннорукий в самом мрачном настроении отправился домой. * * * После обильного и вкусного обеда царь Дормидонт, по стародавнему обычаю, удалился на часок соснуть. Дубов, взяв в помощники Васятку, решил поизучать дом и его ближайшие окрестности, используя «наработки», сделанные в их отсутствие Чаликовой и Серапионычем. Сами же Надя с доктором, как и грозились, отправились на пруд — продолжать изыскания, начатые Васяткой. Петрович плелся позади, потирая задницу и привычно ворча что-то про богатеев, пьющих кровушку бедного трудящегося люда.Местность, через которую полегала дорожка, во времена оные была густым лесом, при жизни царя Степана предназначенным к вырубке. Однако после его смерти эти работы, как и все прочие, были прекращены. Поэтому еловые заросли перемежались небольшими пустошами, заросшими мхом и вереском, что придавало этой части «притеремной земли» своеобразно-живописный вид.— Наверное, ближе к осени тут много лисичек появится, — со знанием дела заметил доктор, слывший заядлым грибником.Вскоре тропа нырнула в очередной перелесок, за которым открылся так называемый Щучий пруд — небольшое вытянутое озерцо, частично заросшее тростником. На втором берегу виднелась ветхая избушка, а сразу за ней чернел густой нетронутый лес.Выйдя к озеру, Надя убедилась, что семена дезинформации дали достойные всходы: неподалеку от берега красовалась уже довольно высокая куча свежевырытой земли, которая росла прямо на глазах: вооружившись лопатой, знаменитый психотерапевт и завсегдатай астральных сфер господин Каширский собственноручно копал яму, похожую на траншею, по краю которой с видом лагерного надзирателя прохаживалась Анна Сергеевна Глухарева, давая своему сообщнику ценные указания:— Левее возьмите, левее!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181