Глупость сморозил, не сдержался! Ви-но-ват!!
— Он член нашей семьи! И мы, между прочим, ему многим обязаны!
— Все, — сдался Сергей, — я сейчас же сажусь в машину и еду его искать. Только успокойся сама и успокой Костю. Он со мной не разговаривает…
Спустя пару минут поднялись ворота встроенного в цоколь гаража. Темный «BMW» прокатил по дорожке, остановился у тихой улицы, словно решая, куда повернуть и, поморгав поворотником, рванул вправо…
* * *
Пьер слонялся по городу в ужасном настроении. Нет, город он худо-бедно знал, и заплутать не боялся — дело было в другом. Ни разу до сего дня не испытывал подобной «обходительности» со стороны главы семейства — семейства, в котором прожил весь короткий собачий век. Потому, получив увесистый пинок, сорвался прямо от гаражных ворот, собрав для рывка последние силы ослабшего организма. Бежал неведома куда минут пять, пока не вывалился от грудных хрипов язык…
Вечерело. Теплый безветренный день затухал, подгоняя короткие летние сумерки. Пес оглянулся по сторонам, впервые попытался понять, куда занесли лапы…
«Парк. Сюда мы захаживали с Костиком и Катей, — вздохнул он и поплелся к ажурным воротам. Где-то в центре большого парка обитало круглое озерцо, окруженное поросшим травкой ровным бережком. — Там и посижу — восстановлю душевное равновесие, глядючи на водную гладь. В прошлой жизни такое созерцание помогало…»
На большой поляне, прилегающей к водоему, веселилась молодежь: гоняли мячи, стучали ракетками по воланам, сидели по-турецки стайками и шипели пивом… Ближе к воде отдыхали по-другому: возлегали на цветастых подстилках и поедали запасенную снедь.
Пьер отыскал свободное местечко меж большим семейством и одиноко сидевшей девушкой; устроил на траву зад; поднял морду, вдохнул свежий воздух… И опять собачью душу рвали сомнения: щемящая тоска по родным людям подстегивала, гнала обратно домой; обида за унижение и непонимание его природы давили на сердце, удерживали.
— Эй, тебя как звать? — вдруг послышался тихий голос.
Пес вяло посмотрел вправо. Девушка приветливо улыбалась и протягивала кусочек сдобы.
«Какая вам, барышня, разница?» — хотел он было отвернуться, однако, приличия ради, подошел и осторожно взял из рук лакомство. Проглотив, сел рядом и опять задумчиво уставился на воду…
— Давай, я буду называть тебя Цезарем? — не унималась юная особа.
«Смотря каким… Веспассианом можно. А Калигулой не стоит».
— А я Ира, — представилась та. И спохватилась: — Хочешь еще булку? Ты же, наверно, голодный?..
Он мотнул головой, прилег на траву. И с четверть часа они молча взирали, как сумерки обволакивали озерцо, как исчезал во мраке дальний лесистый берег…
Новая знакомая погладила его холку, а пес, прикрыв глаза, представил, будто лежит дома у дивана и в шерсть запускает ладонь Костя или Катерина…
— Мне пора, Цезарь, — прервал блаженство женский голос.
Он поднялся, сел, протянул на прощание правую «ладонь»…
— Боже, какая прелесть!.. — подивилась она, пожимая лапу. На миг задумавшись, предложила: — Раз ты ничейный и такой воспитанный, не хочешь ли взять меня в хозяйки?
«Ничейный. Дожил… Как в той сказке про слепую лошадь, — горько усмехнулся Пьер. — Что ж… человек ты добрый; помолчать умеешь — не балаболка. К тому же и у тебя на сердце завелась печаль. Стало быть, родня мы по несчастью».
И, ткнувшись мокрым носом в руку, осторожно перехватил зубами ручки хозяйственной сумки. Доверив ему ношу, Ирина зашагала рядом, изумленно качая головой:
— Ну, ты даешь, Цезарь! Может, и под руку меня возьмешь?
«Делов-то!.. — мысленно проворчал кавалер. — Взял бы, да боюсь, в цирк за такие номера сошлют. А мне уж по вашим меркам под восемьдесят — двадцать лет как на пенсии положено в потолок плевать. И вообще… попалась бы ты мне в прошлой жизни! Я бы не только под руку тебя ВЗЯЛ. Чертова «таврия»!..»
* * *
— Да, он начал удивлять еще щенком… — потерянно пробормотал Сергей. — А помнишь, как он спас двухлетнего Костю?
Час назад глава семьи вернулся после неудачных поисков. Испытывая вину перед Пьером, перед семьей, он исколесил весь район; заглядывал во дворы, на пустыри, на стройки… И даже не поленился доехать до реки, хотя понимал: возрастному питомцу не под силу одолеть такого расстояния.
Не включая свет, они сидели с Катей на кухне; на столе стояла бутылка водки, на блюдце темнел порезанный соленый огурец. Костик из комнаты не выходил — лежал на своем диванчике, уткнувшись в подушку.
— Конечно, помню… — плеснула Катя в свой стакан. Залпом, не закусывая, выпила. — Первый раз мое сердце чуть не остановилось, когда услышала истошный вопль сына. Вбежала в зал — Костя рвется к стене и колотит какой-то пластмассовой штукой Пьера по голове. А тот вцепился зубами в его штанишки, терпит эти удары и не пускает. Терпит и не пускает. Терпит и не пускает…
Муж осторожно коснулся ее руки. Та перестала раскачиваться, открыла глаза, очнулась. И продолжила:
— Сначала сама хотела шлепнуть пса полотенцем — чего к ребенку привязался! Да интуиция вовремя подсказала: наш Пьер никогда глупостей не вытворяет. Присмотрелась к этой пластмассовой штуковине, и все внутри похолодело — крышка от розетки! Как Костик умудрился ее оторвать — ума не приложу.
— Да, если бы не он…
— Могло убить током! Представляешь?! Ведь Костя к этим оголенным железкам и рвался. А пес не пускал… Я разревелась тогда… от испуга, наверное… Целовала морду Пьера и понимала: сам Бог подарил нашей семье это сокровище. Сам Бог…
Сергей резко опрокинул в себя водку, стукнул по столешнице стаканом и решительно заявил:
1 2 3 4