– опустив к груди микрофон, воспрянул духом Бондарь.– Заместитель командира ОСНаз «Шторм» подполковник Щербинин.Немного пожевав пухлыми губами, генерал решительно начал переговоры с эмиром, однако через пару минут разговор забуксовал…– Что значит, невелика птичка, Беслан Магомедович?! Это ж никакой-нибудь штабной писарь, а целый заместитель командира бригады!..Чеченец излагал свои соображения неторопливо, взвешивая по ходу все «за» и «против».– Хм, – усмехнулся генерал-майор, когда тот, наконец, закончил, – какой именно бригады я по известным причинам сказать не могу. Что?.. Нет, это весьма солидное и уважаемое подразделение. Ну, если можно так выразиться – штурмовые войска. Согласны?.. Ах, вот как… Это меняет дело…И он снова помрачнел, сник; во взгляде поубавилось уверенности.– Беслан Магомедович, прошу вас: не торопись расправляться с пленными. Дайте мне еще четверть часа. Я понял вас, до связи…Отдав наушники с микрофоном связисту, командир опергруппы прикурил очередную сигарету и, снова промокнув платком лоб, смачно выругался:– Эмир гребанный!.. Зам комбрига его не устраивает! Ему, видите ли, подавай не меньше полковника!«…Но прошу: пойми и меня, мой любимый. Я никогда не смогу дать тебе то, что ты хочешь. И то, что ты заслуживаешь.За двенадцать лет своего супружества я ни разу не позволила себе ни одной вольности. Да, с мужем нет былого понимания, как не осталось и любви; все чаще возникают разногласия, раздражение. Иногда я просто ищу причину, чтобы уйти из дома и в одиночестве побродить по тихим улицам…Но вместе с тем в душе осталось другое: привязанность, уважение к человеку, к отцу моего единственного ребенка… Жива и память о счастье первых лет совместной жизни – от этого тоже никуда не деться, не спрятаться, не убежать…Понимаешь, я не смогу предать этого человека – он не заслуживает такого к себе отношения.Ты одинок, Алексей, – тебе проще принимать решения.Увы, любимый, но мы никогда не сможем быть вместе.Это последнее мое письмо.Прости за все.И прощай…»– Ну что ж… Раз желает видеть полковника – так тому и быть, – затушил сигарету в старой солдатской каске, издавна служившей общей пепельницей, сосед Львовского – полковник ВВС.Командир авиачасти тяжело поднялся и стал пробираться между тесно стоявшими скамейками.– Погоди, – ухватил его за рукав Львовский. – Не торопись. Сядь.Он силой вернул пожилого полковника на место и поднялся сам; в руке все еще подрагивал развернутый листок теперь уж прочитанного до конца письма…– Ты классный летчик и не хрена тебе там делать, – по-дружески хлопнул он по плечу авиатора и решительно направился к Бондарю, на ходу поясняя свое решение: – У меня все ж таки имеются определенные навыки. Авось, там – в логове Шахабова, сгодятся.– Послушай, Эдуардыч, – поморщился Бондарь. – Давай-ка, хорошенько подумаем – у нас еще имеется несколько минут…Подполковник Щербинин, пару месяцев назад назначенный заместителем Львовского, пока еще оставался для генерала незнакомым человеком. Потому-то с такой легкостью он и откликнулся на его смелое предложение отправиться в бандитский стан. А вот Львовский… С ним связывала давняя дружба, годы совместной службы в различных горячих точках и полное взаимопонимание.И рисковать его жизнью страсть как не хотелось.Но Алексей Эдуардович в абсолютном безмолвии тихо произнес:– Ты не хуже меня знаешь: другого выхода у нас просто нет.– Может, предложить ему в обмен на наших солдат три-четыре десятка отпетых бандюганов, что томятся в Чернокозовском СИЗО? – потерянно предложил боевой генерал, – так сказать: один к трем?..– Брось… Его не устроят никакие коэффициенты. Шахабов отвечает за подготовку резерва для армии Ичкерии и плюс-минус полсотни воинов Аллаха для него сущая безделица. Эмиру нужен я – командир «Шторма»… 4 Ранним утром на одной из горных дорог появился военный грузовик с открытым кузовом – дабы боевики не заподозрили подвоха. Оставляя следы на ровном слое снега, он натужно прополз вдоль затяжного поворота и встал у едва заметной развилки. Далее редкие деревца сменялись густым, непроглядным частоколом сосен и кедров.В кабине автомобиля находились трое: опытный водитель – прапорщик средних лет, майор ФСБ в форме старшего сержанта и полковник Львовский. Здесь, где заканчивался поворот, а вместе с ним и равнинное редколесье, по договоренности с эмиром и должен был состояться обмен.– Идут, – тихо оповестил попутчиков водила и осторожно взвел курок «Стечкина».Фээсбэшник медленно нащупал рукоятку АК-105, лежащего на коленях.– Забудьте об оружии. Мы давно под прицелом – дернемся – живыми отсюда никто не уйдет, – спокойно предостерег шеф спецназа. Вглядываясь в приближавшихся парламентеров, добавил: – они хозяева положения. Они и диктуют правила.По дороге со стороны леса двигались три чеченца с автоматами. Шли, не таясь, о чем-то громко разговаривали. Прапорщик и два офицера, оставив оружие, выбрались из кабины наружу…– Кто из вас полковник? – остановившись в пяти шагах, спросил почти без акцента один из кавказцев.– Ну, я. Полковник Львовский.– А чем докажешь?– Документов с собой нет. Вот это устроит? – протянул он свернутую трубочкой газету.Бородатый бандит с недовольной миной развернул центральный печатный орган Минюста Российской Федерации и, узрев на передовице крупный портрет стоящего перед ним человека, процитировал название статьи:– Боевые будни спецподразделения полковника Львовского А. Э.Все трое принялись сличать фотографию с оригиналом…– Говно а не портрет – ни хрена не поймешь, – сделал, наконец, вывод старший и гоготнул:
1 2 3 4