И так до самого моста возился с зубами. И только когда переехали мост, спросил неласково:
- Ну, пролетарий, был на этом собрании? Как там эти... выздоравливающие?
Гришке почему-то не хочется рассказывать о собрании, он вежливо чмокает на коня и отвечает между чмоканьем:
- Был.
- Солдаты разорялись?
- Как вы говорите?
- Солдаты были ораторы?
Гришка начинает вспоминать подробности собрания, и к нему приходит охота говорить:
- Солдаты больше говорили, а еще один из Благодухова, здорово так говорил...
- Хе! Здорово, говоришь?
- Здорово говорил!
- А солдатня радовалась?
- Там не только солдаты. Всем понравилось.
- Понравилось? И тебе, значит, понравилось? Гришка повернул к хозяину улыбающееся лицо. Из-под растрепанного козырька глянули на Пивоварова довольные, ясные глаза:
- Понравилось, а как же? Здорово понравилось!
- Хе! А что ж тебе, например, понравилось?
- Да все.
Гришка оперся черной ладонью на подушку линейки, и жеребец сразу понял, что можно идти шагом.
- И как это, чтобы войну кончать, потому что, говорит, довольно кровь проливали за их, сволочей.
- За сволочей?
- Так и сказал: за сволочей, за буржуев, значит. Довольно кровь проливать. И власть советам!
- О!
- Ага. Советы, сказал, должны быть для трудящихся. Кто трудится и работает. А кто не работает, того, говорит, к чертовой матери выкинуть.
- Действительно! Выкинуть! Разумный народ!
- Да, он разумный, - подтвердил весело Гришка. - Такой разумный! Прямо все хлопали и хлопали!
- А солдаты что?
- Солдаты больше всех хлопали. А он еще про одного говорил: Ленин, есть такой, и тогда здорово хлопали.
- И ты хлопал?
- Ага.
- А чего ж тебе хлопать, позволь спросить?
- А как же? А я что ж? Тоже... что ж... работаю.
- Да ведь ты Ленина не видел? Какой это такой, скажи, пожалуйста, Ленин, тебе какое дело?
Гришка похлопал рукой по подушке, а на лице все то же довольное выражение.
- Ленин за всех трудящихся.
- Дурак ты, Гришка! Он за тебя беспокоится? Где он за тебя беспокоится? За тебя я беспокоюсь. Вон башмаки тебе купил? Купил. Деньги тебе плачу? Плачу. Кормлю тебя? Кормлю. А ты говоришь: Ленин! Где ж? Пускай он тебе картуз купит, скажем...
Гришка поднял глаза на Пивоварова. В серых его зрачках отразились вербы, небо, какая-то радость и какое-то удивление.
- Спасибо вам, это я не говорю. А только он за всех.
- Вот тебе и спасибо. А ему за что спасибо сказать?
- А тот у Благодухова все объяснил: вся власть советам! Буржуев по шапке, сами будете жить, без буржуев. А там в Петрограде сидит самый главный, Керенский по фамилии, ой и вредный. Ему все воевать и воевать... Кровь проливать.
- Значит, ты мой магазин заберешь? Хозяином станешь?
Гришка удивленно воззрился на хозяина:
- Да что вы, Илья Иванович! Зачем ваш магазин. Это против буржуев. Где Ленин, а где магазин.
Гришкины глаза погасли, он сердито глянул на жеребца: с какой стати шагом плетется и голову даже повесил!
- Но! Задумался!
Ехали молча до второго моста. И тут Гришка спросил:
- А вы видали большевиков? Хоть одного видали?
Пивоваров ответил неохотно:
- Вот добра нашел смотреть! Большевики!
- Интересно посмотреть, какие.
- Подумаешь!
Гришка почуял что-то неприятное в ответах Пивоварова. И вообще с некоторого времени хозяин ему меньше нравился: не такой веселый и все больше спрашивает, а сам мало говорит. Но сегодня, пожалуй, он и повеселится. У Гришки приготовлены для него городские новости. Может, это и не такие важные вещи, как политика, а все-таки интересно.
- А вчера Воротиловка горела! Куда тебе зарево! Ни одной звезды не видно!
- Воротиловка? - быстро спросил Пивоваров.
- Всю ночь горела! Ой, и здорово ж горела!
- Воротиловка?
- Ага. Мы с Гаврюшкой бегали.
- Много хат сгорело?
- Зачем хаты? Хаты все целые. Панский дом горел.
- Подожди. Шагом. Как ты говоришь?
- Я говорю: панский дом. Хорошо горел!
- Да что такое?
- И солома, и конюшня, и клуни. Все начисто!
- Ай-ай-ай! - задохнулся Пивоваров. - Лошади там такие замечательные! Сгорели?
- Нет! Зачем? Лошади нет! Лошадей мужики развели. Лошади у мужиков теперь. И машины. И так еще... Организованно! Все в порядке. Ха! Наша пожарная приехала, а они говорят: чего приехали? Пускай горит!
- Ай-ай-ай!
- А чего? - оглянулся Гришка. - Мужики сказали: удрали в город, пускай там и сидят, и им спокойнее, и нам без хлопот. Так они и поехали обратно. Не тушили.
- Куда ж они поехали?
- А в свою пожарную и поехали. Куда ж?
- Да нет! Восковы!
- А, господа? Господа в город поехали. Куда ж им ехать? Ха! Да они и не поехали вовсе...
- Что ты говоришь?
- Куда там ехать? Сам Восков, говорят, в одной рубашке удрал. Ребята воротиловские говорят: он всегда без подштанников спать ложился, у панов, будто, всегда так. Правда это?
- Что?
- Да вот, что паны без подштанников спать идут? Другое бы дело от бедности, а то чего?
- Да брось ты... подштанники... А Ирина Павловна?
- Это барыня? Все целы! Они, как выскочили, так прямо в жито. А потом и пошли. Пешком.
Пивоваров почему-то до самого дома не сказал больше ни слова. Гришка чмокал, чмокал на жеребца, то натягивал вожжи, то отпускал, несколько раз оглянулся, непривычно для него было это молчание. Расстроился хозяин, видно, а может что-нибудь другое.
- А лошади не сгорели, - сказал Гришка, рассматривая придорожные плетни. - Все в порядке. Коровы, лошади, все, как следует...
Но Пивоваров и на это ничего не сказал. Гришка тоже заскучал. А потом сказал нехотя:
- И барыня, и дочка. Все в порядке!
4
На вербах уже ничего не осталось, а на замостье серая жижа закрыла и булыжники и ямы. Жеребец шел злой, шатался на ямах, спотыкался.
1 2 3 4