Этот ценный артефакт подарил ему перед самой смертью Рабель.
– Хоранел дезас инрарем гамер ат демон ! – прошептал Сорген, затем закрыл глаза и повторил эти слова мысленно еще несколько раз. Однако, его эфирный взгляд, простершийся далеко в ночь и готовый призвать витающую в волшебном пространстве энергию, ничего не обнаружил. Настроившись вступить в бой с враждебной магией, Сорген не смог понять, что же такое напугало его воинов? Стряхнув с себя оцепенение, он смело двинулся дальше по дороге, стремясь разглядеть что-то при помощи самого обычного взора. Солдаты за его спиной разразились криками, которые поровну делились на предостерегающие и восхищенные, Сорген проскакал саженей пятьдесят. Вскоре он смог различить во тьме несколько приземистых домишек с тускло освещенными окнами.
Удивлению солдат не было предела. В местности, которую они считали чем-то вроде населенной одними чудовищами волшебной страны, жили люди. Из тридцати домов деревни в двенадцати жили старики, ровно двенадцать пар – ни одной вдовы или вдовца. Самому молодому из мужчин стукнуло семьдесят лет, а его жена родилась на девять лет позже и слыла здесь молодухой. Все старики обладали отнюдь не старческой силой и горланили они не хуже торгашей на рынке. Старухи от них не отставали: выбравшись на улицу, они принялись наперебой зазывать солдат к себе на постой, нахваливать собственную стряпню и мягкие постели. Наемники стояли, раскрывши рты, и изумленно смотрели на этот внезапно собравшийся посреди ночи базар…
Полночи прошло в пьянстве, непрерывных беседах и даже танцах. В конце концов Сорген, непрестанно ожидавший какого-то подвоха, начал успокаивать особенно разгорячившихся солдат, которые готовы были, за неимением лучшего, утащить на сеновал старух помоложе. Даже пьяные, наемники беспрекословно слушались своего командира, которому помогал тяжелый кулак Гримала. Уже под утро последние бузотеры были уложены спать; бодрствовать остались только самые испытанные воины – они почти не пили и сторонились разговоров. Сам Сорген спал плохо и постоянно просыпался, чтобы удостоверится, что старики и старухи не обратились упырями и не сосут кровь из его воинства. Против ожидания, ничего плохого не случилось. На утро весь отряд, с тяжелыми головами, но значительно окрепшим духом, двинулся дальше. В скучном и однообразном походе прошел весь день. Наемники дремали в седле, просыпаясь только для того, чтобы прополоскать горло слабой кукурузной настойкой или пожевать корку хлеба. Те немногие, что не злоупотребили гостеприимством лесной деревни, посмеивались над страдающими товарищами и наперебой издевались над теми глупцами, что сочиняют про эту страну жуткие сказки.
Хак, как всегда, отрешившийся от всех и вся, ловко шил прямо в седле маленькие мешочки для разных волшебных порошков и приспособлений хозяина. Лимбул по своему обыкновению расспрашивал Соргена о магии; Луратен, непрестанно вздыхая, тоскливым взглядом уставился в небо на северо-западе.
Больше деревень на пути не попалось. Несколько раз лес редел, показывая за приоткрывшейся завесой ветвей замшелые остатки стен. Из глубины джунглей все чаще слышались похожие на стоны вопли; кто-то трубно рычал, вдалеке слышался треск сучьев, сокрушаемых движущейся напролом тушей какого-то крупного животного. Тени громадных крыльев мелькали в небе над самыми верхушками деревьев. Что это такое было? Звери, невиданные в других местах, демоны, сказочные чудовища вроде стоногого змея Ка? Солдаты непрестанно оглядывались на Соргена, наверняка знавшего ответы на эти животрепещущие вопросы – но маг спокойно покачивался в седле и болтал с Лимбулом.
Снова ночь накрыла их с головами и превратила полузаросшую джунглями дорогу в мрачное ущелье. Со всех сторон, казалось, слышалось хриплое дыхание неведомых чудищ. Теперь Сорген явно ощутил присутствие неких недружелюбно настроенных сил. Бесплотные тени, сливающиеся с ночью, выстроились вдоль дороги с обеих сторон и изливали на людей эманации страха. Невидимые глазу волны ужаса обволакивали дорогу плотной пеленой; она должна была сломить дух, подавить волю к жизни и превратить солдат в перепуганных тушканчиков. Затем, когда люди, вопя от ужаса, разбегутся по джунглям, другие существа – уже вполне осязаемые – набросятся на них и разорвут в клочки.
Это и было таинственным проклятием, наложенным на Мирзазе. Оно не казалось особенно сильным или сложным, но требовало времени для того, чтобы предпринять нужные меры. Сначала Соргену пришлось разобраться с собственными подчиненными, готовыми поддаться панике. Одним коротким словом, с помощью кусочка гранита, он предал весь отряд, за исключением себя, каменному заклятию. Как конные статуи, сорок всадников застыли вдоль дороги и были неспособны даже закричать от страха. Следом Сорген укрыл людей невидимой защитной стеной: долго продержаться она не смогла бы, но все, что от нее требовалось – помочь выиграть время. Проклятая страна словно почувствовала сопротивление своим усилиям. Близкий рев заставил задрожать кроны деревьев с правой стороны от дороги, а потом затряслась и земля, когда кто-то огромный и массивный бросился в атаку. Гигантские кривые лапы, с трудом различимые в освещенной только звездами ночи, валили стволы молодых баньянов и подминали их под провисшее брюхо. Чудовище с рогатой головой, похожее на обезображенную проказой корову, со всей силы врезалось в невидимый барьер у дороги и опять заревело. Несколько раз подпрыгнув от злости, монстр выдавил в мягкой почве здоровенные ямы;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131