Послезавтра, в понедельник, он пойдет в свою новую школу. А она пойдет в комиссариат. Александра нахмурила брови. Чего хочет от нее Легенек? Она уже все сказала.
Марк подумал, что настал подходящий момент, чтобы начать смелое и неприятное наступление, но эта идея уже не казалась ему такой удачной. Он пересел на стол, чтобы набраться твердости. Он никогда не чувствовал себя достаточно устойчиво, нормально сидя на стуле.
– Мне кажется, я знаю, чего он от тебя хочет, – начал он вяло. – Могу задать тебе те же вопросы, чтобы ты подготовилась.
Александра вскинула голову.
– Хочешь меня допросить? И ты тоже, все вы тоже только об этом и думаете. Сомнения? Подозрения? Наследство?
Александра вскочила. Марк удержал ее за руку. Это прикосновение вызвало у него легкий толчок в животе. Ладно. Он, конечно, солгал Люсьену, сказав, что ему не хочется на нее накинуться.
– Речь не о том, – сказал он. – Почему бы тебе снова не сесть и не допить чай? Я бы мог ненавязчиво расспросить о том, что Легенек будет из тебя вытряхивать. Почему не попробовать?
– Лжешь, – сказала Александра. – Но мне плевать, представь себе. Задавай свои вопросы, если тебе так легче. Мне нечего бояться ни тебя, ни вас, ни Легенека, никого, кроме себя самой. Давай, Марк. Выкладывай свои подозрения.
– Нарежу-ка я побольше хлеба, – предложил Матиас.
С напряженным лицом Александра откинулась на спинку и качнулась на стуле.
– Тем хуже, – сказал Марк. – С меня хватит.
– Доблестный воин, – пробормотал Люсьен.
– Нет, – возразила Александра. – Я жду твоих вопросов.
– Смелее, солдат, – шепнул Люсьен, проходя у Марка за спиной.
– Ладно, – сказал Марк глухо. – Ладно. Легенек тебя, конечно, спросит, почему ты приехала как раз вовремя, чтобы ускорить начало расследования, которое двумя днями позже привело к обнаружению тела твоей тети. Без твоего приезда дело оставалось бы в подвешенном состоянии, а тетя София по-прежнему считалась бы сбежавшей на греческий остров. А нет тела – нет факта смерти, нет смерти – нет и наследства.
– Ну и что? Я ведь уже говорила. Я приехала, потому что тетя София мне предложила. Мне нужно было уехать. Это ни для кого не секрет.
– Кроме вашей матери.
Все трое мужчин повернули головы к двери, где, как всегда бесшумно, возник спустившийся с чердака Вандузлер.
– Тебя никто не звал, – сказал Марк.
– Нет, – признал Вандузлер. – Теперь меня зовут не так уж часто. Но это, заметь, не мешает мне приходить.
– Уматывай, – сказал Марк. – То, чем я занимаюсь, и без того нелепо.
– Потому что ты занимаешься этим по-дурацки. Хочешь опередить Легенека? Распутать узлы прежде него, освободить бедняжку? Тогда хотя бы делай это как следует, прошу тебя. Вы позволите? – спросил он Александру, присаживаясь рядом.
– Не думаю, чтобы у меня был выбор, – заметила Александра. – В конечном счете, лучше уж отвечать настоящему легавому, пусть и продажному, как я слышала, чем трем поддельным, запутавшимся в своих сомнительных намерениях. За исключением намерения Матиаса нарезать хлеба, которое я нахожу удачным. Я вас слушаю.
– Легенек звонил вашей матери. Она знала о том, что вы собирались перебираться в Париж. Она знала причину. Назовем ее для краткости любовными невзгодами, хотя эти два слова определенно слишком коротки в сравнении с тем, что они скрывают.
– А вы, значит, понимаете толк в любовных невзгодах? – спросила Александра, по-прежнему хмуря брови.
– Пожалуй, – медленно сказал Вандузлер. – Потому что немало их причинил. И один раз довольно серьезные. Да, кое-что я об этом знаю.
Вандузлер провел руками по своим черным с проседью волосам. Возникло молчание. Марк редко слышал, чтобы он говорил так серьезно и просто. Вандузлер с невозмутимым видом бесшумно постукивал пальцами по деревянному столу. Александра смотрела на него.
– Проехали, – сказал он. – Да, я знаю в этом толк.
Александра опустила голову. Вандузлер поинтересовался, обязательно ли пить чай, или можно выпить чего-нибудь другого.
– Зарубите себе на носу, – продолжал он, наливая себе стаканчик, – что я вам верю, когда вы говорите, что сбежали. Я это сразу почувствовал. К тому же Легенек все проверил, а ваша мать подтвердила. Вы уже почти год одна с Кириллом и захотели перебраться в Париж. Однако ваша мать не знала о том, что здесь вы должны были остановиться у Софии. Вы говорили ей только о друзьях.
– Мама всегда чуточку завидовала сестре, – объяснила Александра. – Я не хотела, чтобы она подумала, будто я оставляю ее ради Софии, боялась ее обидеть. Мы, греки, вечно воображаем бог знает что, нам это по душе. По крайней мере, так говорила бабушка.
– Благородный мотив, – сказал Вандузлер. – Перейдем к тому, что может подумать Легенек… Александра Хауфман, преображенная отчаянием, жаждущая реванша…
– Реванша? – прошептала Александра. – Какого реванша?
– Не перебивайте меня, пожалуйста. Сила полицейского в длинном монологе, который подавляет своим весом, или в мимолетной реплике, разящей наповал, как кастет. Не следует лишать полицейского этих выстраданных радостей, а не то он выходит из себя. Послезавтра вы не должны перебивать Легенека. Итак, вы жаждете реванша, разочарованы, озлоблены, полны решимости обрести новые возможности, остались без средств, завидуете легкой жизни вашей тети, и вы задумали устранить ее и получить немалую долю ее состояния через вашу мать, видя в этом также средство отомстить за мать, которая так и не преуспела, хотя когда-то давно и она пыталась петь.
– Потрясающе, – процедила Александра сквозь зубы. – Я не говорила, что любила тетю Софию?
– Ребяческая и неумелая защита, дорогая моя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70