– Эсталер, возьмите воск и идите к северной стене. В том месте, где она ее перелезла, тщательно натрите подошвы своих ботинок. Потом возвращайтесь сюда.
– Это коричневый воск.
– Плевать, Эсталер. Давайте.
Через пять минут Эсталер вернулся, войдя через кухонную дверь.
– Стоп. Снимите башмаки и дайте мне.
Адамберг изучил подошвы в свете, проникавшем через форточку, потом просунул руку в ботинок, нажал им на пол и крутанул. Рассмотрел след в лупу, проделал то же со вторым башмаком и выпрямился.
– Следов нет, влажная трава все смыла. На подошве уцелело несколько пятнышек воска, но не так много, чтобы оставить след на плитках. Можете обуваться, Эсталер.
Адамберг вернулся в столовую и сел. Вокруг него стояли три его помощника и Ариана. Он машинально поводил пальцами по клеенке, словно пытался собрать воедино невидимое.
– Нет, ерунда получается. Это уж чересчур.
– Чересчур много воска? – спросила Ариана. – Ты это имеешь в виду?
– Да. Слишком много, чтобы быть правдой. И тем не менее это тот самый воск. Но он попал сюда не с ее подошв.
– Вы считаете, это тоже ее подпись? – спросил Мордан, насупившись. – Как со шприцем? Она нарочно мажет пол воском? Чтобы оставить след?
– Чтобы пустить нас по ложному следу. Указать дорогу.
– Которая заведет нас в тупик, – сказала Ариана, прикрыв глаза.
– Ты права. Так разбойники подавали на берегу ложные сигналы, чтобы корабли сбились с пути и напоролись на скалы. Этот мнимый маяк заманит нас очень далеко.
– Он каждый раз приводит нас к старухе медсестре, – сказала Ариана.
– Да. Это и имела в виду Ретанкур, говоря, что «нам плевать». На синие туфли. Нам плевать.
– Как она? – спросила Ариана.
– Мчится к нам на всех парах. Достаточно быстро, чтобы сказать, что «нам плевать».
– На туфли и все остальное.
– Да. На поддельные уколы, скальпель и следы воска. Великолепное удостоверение личности, только поддельное. Просто наколка. Убийца уже несколько недель водит нас за нос, а мы, я прежде всего, как последние дураки, бежим сломя голову за светом, который нам услужливо зажгли в конце туннеля.
Ариана скрестила руки и опустила голову. Она едва успела накраситься, но так она казалась Адамбергу еще прекраснее.
– Я виновата, – сказала она. – Я сказала тебе, что мы, возможно, имеем дело с двойняшкой.
– А я решил, что это медсестра.
– И я пошла у тебя на поводу. Добавила второстепенные показатели, психологические и ментальные.
– Убийца превосходно знает психологические и ментальные показатели женщин. Он все предусмотрел, чтобы сбить нас со следа. И если убийца сделал все, чтобы мы заподозрили женщину, значит, это мужчина. Мужчина, который воспользовался бегством Клер Ланжевен, чтобы бросить нам ее на растерзание. Мужчина, знавший, как я отреагирую на гипотезу о старой медсестре. Но это не она. И именно поэтому убийства никак не вяжутся с методами ангела смерти. Ты это сама сказала тогда вечером, после Монружа. На склоне вулкана не было второго кратера. Это просто другой вулкан.
– Тогда это очень здорово сделано, – сказала, вздохнув, Ариана. – Раны Диалы и Пайки указывают на человека невысокого роста. Но тут, конечно, всегда можно схитрить и подстроиться. Мужчина среднего роста вполне мог специально опустить руку, нанеся удар таким образом, чтобы надрезы вышли горизонтальными. Но при условии, что он хорошо в этом разбирается.
– Шприц в чулане – это перебор, – сказал Адамберг. – Мне следовало бы раньше догадаться.
– Мужчина, – обескураженно проговорил Данглар. – Надо все начинать сначала. Все.
– Ну зачем же.
Адамберг видел, как во взгляде его зама быстро промелькнула какая-то очень четкая мысль, но он с легким сожалением отказался от нее. Адамберг одобрительно кивнул ему. Данглар тоже все понял.

LVIII

Припарковавшись, Адамберг и Данглар сидели в машине, наблюдая, как дворники рассекают проливной дождь, обрушившийся на ветровое стекло. Адамбергу нравился ровный шорох и стон щеточек, вступивших в схватку с потопом.
– Мне кажется, мы с вами пришли к одному выводу, капитан.
– Майор, – поправил Данглар мрачно.
– Чтобы направить нас по следу медсестры, убийца неминуемо должен был многое обо мне знать. Что я арестовал старуху и что ее побег не оставит меня равнодушным. Ему надо было следить за тем, как продвигалось следствие. Быть в курсе, что мы ищем синие туфли и следы натертых подошв. Знать о намерениях Ретанкур. И жаждать моей гибели. Он все нам подложил – и шприц, и скальпель, и воск для обуви. Классная махинация, Данглар, и осуществить ее мог только человек тонкий и ловкий.
– Кто-то из Конторы.
– Да, – с грустью подтвердил Адамберг, откидываясь на сиденье. – Кто-то из наших, черный горный козлик.
– При чем тут козлик?
– Так, пустяки.
– Не могу в это поверить.
– В то, что в пятачке есть кость, нам тоже не хотелось верить. А она там есть. Придется смириться с тем, что она есть и у нас в горле. Или, скорее, в сердце.
Дождь постепенно стихал, и Адамберг замедлил ритм дворников.
– Я же говорил вам, что он врет, – сказал Данглар. – Никто не смог бы запомнить с первого раза текст из «De reliquis». Он знал рецепт наизусть.
– Зачем он нам тогда его рассказал?
– Брал на пушку. Он считает себя неуязвимым.
– Мальчишка, брошенный на землю, – прошептал Адамберг. – Проданный виноградник, нищета, долгие годы унижений. Я знал его, Данглар. Берет, надвинутый до носа, чтоб волос не было видно, хромота, весь красный от смущения – его вечно сопровождал град насмешек.
– Он все еще вызывает у вас жалость.
– Да.
– Но вы жалеете ребенка. А он вырос и сбрендил. Против давних лет врага судьбу он обратит, – как сказал бы он сам стихами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100