– Надо будет за ним проследить.
– Если он не сдохнет по дороге.
Данглар взглянул на щиток. Без двадцати пять. Время ползло невыносимо медленно, доводя всех до нервного срыва.
– Мы заправимся в Орсе и вернемся, – раздался голос Бастьена в переговорном устройстве.
Вертолет набрал скорость, оставив красную точку далеко позади. Адамбергу на секунду показалось, что он бросает Пушка на произвол судьбы.
В полшестого кот все еще держался на ногах, несмотря на семичасовой путь. Он неуклонно следовал на юго-запад, останавливаясь передохнуть каждые двадцать минут. Вереница машин скачкообразно следовала за ним. В четверть девятого они проехали Форж-ле-Бен по Д-97.
– Он сдохнет, – сказал Керноркян, без устали питавший дангларовский пессимизм. – У него на счетчике 35 километров.
– Заткнись. Пока что он идет вперед.
В двадцать тридцать пять, когда уже стемнело, Адамберг взялся за микрофон:
– Он остановился. Кантональная дорога К-12, между Шардоньер и Базош, в двух с половиной километрах от Форж. В чистом поле, к северу от шоссе. Вот снова двинулся. Бегает кругами.
– Сдохнет, – напомнил Керноркян.
– Черт тебя побери! – заорал Данглар.
– Колеблется, – сказал Бастьен.
– Может, он остановится на ночлег, – предположил Мордан.
– Нет, – возразил Бастьен, – он ищет. Я подлечу поближе.
Вертолет спустился на сотню метров, описывая круги вокруг замершего кота.
– Там складские помещения, – сказал Адамберг, указывая на длинные крыши из гофрированного железа.
– Автомобильная свалка, – сказала Фруасси. – Заброшенная.
Адамберг сжал пальцами колено. Фруасси молча дала ему мятную пастилку, которую комиссар взял, тоже не задавая вопросов.
– Ну, – сказал Бастьен. – Там, наверное, стаи собак бегают, вот кот и струхнул. Но мне кажется, он именно туда и собирался пойти. У меня было восемь кошек.
– Автомобильная свалка, – сообщил Адамберг машинам, – подъезжайте по К-8 к пересечению с К-6. Мы садимся.
– Поехали, – сказал Жюстен, трогаясь с места. – Общий сбор.

Не отходя от вертолета, севшего на оставленное под паром поле, Бастьен, девять полицейских и врач изучали во тьме площадку перед старым ангаром, загроможденную остовами машин, между которыми росла густая трава. Собаки заприметили чужаков и с яростным лаем приближались к ним.
– Их три или четыре, – подсчитал Вуазне. – Большие.
– Может, Пушок из-за них остановился. Не знает, как преодолеть препятствие.
– Нейтрализуем псов и посмотрим, как он себя поведет, – решил Адамберг. – Не приближайтесь к нему слишком близко, не отвлекайте его.
– С ним творится что-то странное, – сказала Фруасси. Осматривая поле в бинокль ночного видения, она обнаружила Пушка всего в сорока метрах от них.
– Я боюсь собак, – сказал Керноркян.
– Держитесь сзади, лейтенант, и не стреляйте. Удар рукояткой по голове, и все.
Три полудиких пса внушительных размеров, нашедшие приют в этом огромном здании, с воем накинулись на полицейских задолго до того, как те добрались до дверей ангара. Керноркян отступил поближе к теплому брюху вертолета и излучающему спокойствие массивному телу Бастьена, который курил, прислонившись к своей машине, пока полицейские разбирались с собаками. Адамберг взглянул на ангар с мутными потрескавшимися окнами. Ржавые ворота были приоткрыты. Фруасси сделала шаг вперед.
– Не подходите ближе чем на десять метров, – сказал Адамберг. – Подождите, пока кот двинется.
Пушок, в грязи по самую манишку, со слипшейся шерстью, казался совсем тощим. Обнюхав лежавшего пса, он облизал себе лапу, приступая к вечернему туалету, как будто ему больше заняться было нечем.
– Он что, спятил? – спросил Вуазне, освещая его издалека фонарем.
– Может, лапу занозил, – сказал врач. Он был совершенно лыс и невозмутим.
– Я тоже, – вступил Жюстен, показывая следы собачьих клыков на руке. – Но это не значит, что я могу бросить работу.
– Это же животное, Жюстен, – сказал Адамберг.
Покончив с одной лапой, Пушок перешел к следующей и только потом направился к ангару, внезапно переходя на бег, второй раз за день. Адамберг сжал кулаки.
– Она здесь, – сказал он. – Четверо сзади, остальные со мной. Доктор, пойдемте.
– Доктор Лавуазье, – уточнил врач. – Лавуазье, как тот Лавуазье, очень просто.
Адамберг бросил на него бессмысленный взгляд. Не знал он, кто такой был тот Лавуазье, и ему было плевать на него с высокой колокольни.

XLVIII

Обе группы бесшумно продвигались под защитой огромного здания, лучами фонарей выхватывая из темноты развороченные щитки, горы шин и груды ветоши. Ангар, заброшенный, возможно, уже с десяток лет, все еще вонял жженой резиной и соляркой.
– Он знает, куда идет, – сказал Адамберг, освещая круглые следы Пушка в густой пыли.
Опустив голову, задыхаясь, он невыносимо медленно шел по кошачьим следам, и никто из полицейских даже не попытался опередить его. После одиннадцатичасовой гонки они уже не стремились к цели. Комиссар шел осторожно, словно утопал в грязи, с трудом отдирая задеревеневшие ноги. Группы воссоединились у входа в длинный темный коридор, освещенный только лунным светом, проникавшим сквозь высокую стеклянную крышу. Кот стоял как вкопанный перед какой-то дверью метрах в двенадцати от них. Его глаза сверкнули в луче фонаря. Семь дней и семь ночей прошло с тех пор, как Ретанкур бросили в этом каменном мешке на растерзание трем псам.
Адамберг прошел по коридору несколько метров и обернулся. Никто из полицейских не последовал за ним – сгрудившись у входа в галерею, они стояли не шелохнувшись, не находя в себе сил преодолеть последний рубеж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100