Сидевшая на телефоне юная и робкая Беттина – недавнее приобретение Конторы – пересекла погруженный в траур Зал соборов, где слышно было только пощелкивание телефонов и редкие слова – да, нет, спасибо, что позвонили. В углу Мордан что-то шепотом втолковывал Жюстену. Беттина тихо постучалась к Адамбергу. Комиссар сидел сгорбившись на высоком табурете и не двигаясь смотрел в пол. Девушка вздохнула. Адамбергу срочно надо было поспать, хотя бы несколько часов.
– Господин комиссар, – сказала она, скромно присаживаясь рядом, – когда, по-вашему, исчезла лейтенант Ретанкур?
– Она не вышла на работу в понедельник, это все, что нам известно. Но с тем же успехом она могла пропасть в субботу, в воскресенье и даже в пятницу вечером. Три дня или пять дней назад.
– В пятницу после обеда она курила у выхода с новым лейтенантом, у которого такие красивые двухцветные волосы. Она сказала, что рано уйдет с работы, так как ей надо к кому-то зайти.
– Зайти или встретиться?
– А есть разница?
– Есть. Подумайте, Беттина.
– Мне кажется, зайти.
– Это все, что вы узнали?
– Да. Они отошли к большому залу, и я больше ничего не слышала.
– Спасибо. – Адамберг поблагодарил ее легким движением век.
– Вам бы поспать, комиссар. Мама говорит, что если не спать, мельница сама себя мелет.
– Ретанкур бы не спала. Она бы искала меня день и ночь, целый год, если надо, не евши, не пивши. И нашла бы.
Адамберг медленно натянул пиджак.
– Если меня будут спрашивать, я в больнице Биша.
– Попросите, чтобы вас кто-нибудь подвез. Хоть двадцать минут поспите в машине. Мама говорит: тут вздремнул, там прикорнул – глядишь, и полегчало.
– Все ищут Ретанкур. Им есть чем заняться.
– А мне нет. Я вас подвезу.

Вейренк под руку с медсестрой делал первые осторожные шаги по коридору.
– Нам уже лучше, – сообщила медсестра. – У нас упала температура.
– Отведем его в палату, – сказал Адамберг, подхватив лейтенанта под другую руку. – Как поживает ваше бедро? – спросил он, когда Вейренк лег.
– Хорошо. Лучше, чем вы, во всяком случае, – добавил Вейренк, потрясенный измученным видом комиссара. – Что случилось?
– Она пропала. Виолетта. Три дня назад или пять. Ее нигде нет, она не подавала признаков жизни. Это не добровольный отъезд, все ее вещи на месте. Она ушла в одном пиджаке и с рюкзачком.
– Темно-синим.
– Да. Беттина сказала, что вы курили с ней в пятницу после обеда. Виолетта говорила, что должна к кому-то зайти и поэтому уйдет с работы пораньше.
Вейренк нахмурился:
– Она сказала, что должна к кому-то зайти? Сказала мне? Я ее друзей не знаю.
– Она вам это сказала, а потом вы пошли в Зал соборов. Вспоминайте, лейтенант, возможно, вы последним видели ее. Вы курили.
– Да, – сказал Вейренк, подняв руку. – Она обещала доктору Ромену, что зайдет к нему. Она сказала, что навещает его почти каждую неделю. Пытается его развлечь. Держит в курсе всех расследований и приносит ему снимки, чтобы он чувствовал себя хоть немного при деле.
– Какие снимки?
– Трупов, комиссар. Вот что она ему приносила.
– Ладно, Вейренк, я понял.
– Вы разочарованы.
– Я все-таки заеду к Ромену. Хотя он в полной отключке. Если там и было что увидеть и услышать, он бы отреагировал последним.
Адамберг посидел еще немного, без движения, утопая в мягком больничном кресле. Когда вошла медсестра, неся на подносе ужин, Вейренк прижал палец к губам. Комиссар спал вот уже час.
– Мы его не будим? – прошептала медсестра.
– Он бы и пяти минут на ногах не продержался, дадим ему еще часика два.
Вейренк позвонил в Контору, изучая содержимое подноса.
– Кто говорит? – спросил он.
– Гардон, – отозвался бригадир. – Это вы, Вейренк?
– Данглара там нет?
– Есть, но не годен к употреблению. У нас Ретанкур исчезла.
– Я в курсе. Мне нужен номер доктора Ромена.
– Сейчас дам. Мы хотим вас завтра навестить. Вам что-нибудь нужно?
– Пожрать, бригадир.
– Отлично, как раз Фруасси к вам и собирается.
Хоть одна приятная новость, подумал Вейренк, набирая доктора. Тот ответил ему безразличным голосом. Вейренк его не знал, но отключка была налицо.
– Комиссар Адамберг зайдет к вам в девять часов, доктор. Он попросил меня вас предупредить.
– Понятно, – сказал Ромен, которому, судя по всему, было решительно наплевать.
Адамберг открыл глаза в начале девятого.
– Черт, – сказал он, – почему вы меня не разбудили?
– Даже Ретанкур не стала бы вас будить. Известно каждому: кто спит – тот победитель.

XLIV

Доктор Ромен дотащился до двери, открыл ее и так же, еле передвигая ноги, словно на лыжах ступал по ровному месту, поплелся обратно к креслу.
– Только не спрашивай, как у меня дела, я от этого зверею. Выпить хочешь?
– Кофе.
– Свари его себе сам, у меня сил нет.
– Ты посидишь со мной на кухне?
Ромен вздохнул и поскользил к кухонному стулу.
– Будешь кофе? – спросил Адамберг.
– Сколько угодно, спать двадцать часов в сутки мне это все равно не помешает. Не слабо, да? Даже соскучиться не успеваю, старик.
– Ты как лев. Знаешь, что львы спят по двадцать часов в сутки?
– У них тоже прострация?
– Нет, это от природы. Что не мешает им быть царями зверей.
– Я – свергнутый царь, Адамберг. Мой трон заняли.
– У меня не было выбора.
– Не было. – Ромен закрыл глаза.
– Лекарства не помогают? – спросил Адамберг, взглянув на кучу упаковок на стуле.
– Это все стимулирующие препараты. Они меня приводят в чувство минут на пятнадцать, я еле успеваю сообразить, какой сегодня день. Какой сегодня день?
Врач еле ворочал языком, растягивал гласные, словно палка, засунутая в колесо, тормозила его речь.
– Сегодня четверг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100