Но майор тут же призвал их к порядку. Восхищение врагом не лишает его статуса врага, напротив. Майор был уверен, что Вейренк видел в комиссаре идеальную добычу, равного противника – юный главарь, стоявший когда-то в тени орехового дерева, превратился в начальника уголовного розыска.
Адамберг открыл собрание, раздав каждому снимки эксгумации в Оппортюн, смотреть на которые было невозможно. Жесты его были скупы и сосредоточенны, и все поняли, что в расследовании произошел поворот. Комиссар редко устраивал коллоквиумы в конце дня.
– Нам не хватало убийцы, жертв и мотива. Теперь у нас есть и то, и другое, и третье.
Адамберг подпер ладонями щеки, раздумывая, с чего начать. Он не любил и не умел подводить итоги. В этом деле ему всегда приходил на выручку Данглар, словно деревенский разметчик, помогая устанавливать связи, выруливать из виражей и возвращаться к пройденному.
– Жертвы, – предложил Данглар.
– Элизабет Шатель и Паскалина Виймо умерли не случайно. Их убили. Сегодня после обеда Ретанкур привезла доказательство из жандармерии Эвре. Камень, который якобы свалился с южной стены церкви прямо на голову Паскалине, к этому моменту лежал на земле по меньшей мере два месяца. Пока он валялся в траве, на одной из его сторон вырос черноватый лишайник.
– А камень не мог самостоятельно вспрыгнуть на голову Паскалины, – сказал внимательно слушавший Эсталер.
– Правильно, бригадир. Этим камнем ей размозжили голову. Из чего следует, что в машине Элизабет повредили тормоз, спровоцировав смертельную аварию на автостраде.
– Девалон не обрадуется, – заметил Меркаде. – Это называется запороть дело.
Данглар улыбнулся, грызя карандаш, – ему было приятно, что воинственная нерадивость Девалона его же и подставила.
– Почему Девалону не пришло в голову осмотреть камень? – спросил Вуазне.
– Потому что он туп как баран, судя по тому, что говорят о нем местные, – объяснил Адамберг. – И еще потому, что у Паскалины Виймо не было никаких причин быть убитой.
– Каким образом вы вышли на ее могилу? – спросил Морель.
– Случайно, судя по всему.
– Этого не может быть.
– Вот именно. Я полагаю, что меня сознательно направили на кладбище Оппортюн. Убийца наводит нас на след, зная, что намного опережает нас.
– Зачем?
– Не знаю.
– Жертвы, – напомнил Данглар. – Паскалина и Элизабет.
– Они были приблизительно одного возраста. Жизнь их протекала без эксцессов и без мужчин, обе были девственницами. Могилу Паскалины постигла та же судьба, что и могилу в Монруже. Гроб открыли, но труп не трогали.
– Девственность – мотив преступлений? – спросил Ламар.
– Нет, это критерий выбора, но не мотив.
– Не понимаю, – сказал, нахмурившись, Ламар. – Она убивает девственниц, но это не является ее целью?
Отвлекаясь на эти вопросы, Адамберг потерял нить и кивком передал эстафету Данглару.
– Вы помните заключения судебного медика, – начал майор. – Диала и Пайка были убиты женщиной ростом около 1,62, без особых примет – она педантична, стремится к совершенству, умеет обращаться со шприцем, умело орудует скальпелем и носит синие кожаные туфли. Подошвы туфель были натерты воском – возможно, это свидетельство патологической диссоциации, во всяком случае, налицо желание отделить себя от почвы своих преступлений. Клер Ланжевен, медсестра и ангел смерти, отвечает всем этим характеристикам.
Адамберг открыл блокнот, но ничего не записывал. Он что-то корябал, слушая сжатый рассказ Данглара, который, по его мнению, был бы лучшим начальником уголовного розыска, чем он.
– Ретанкур привезла туфли, принадлежавшие медсестре, – продолжал Данглар. – Синие кожаные туфли. Этого еще недостаточно, чтобы подтвердить наши подозрения, но мы неуклонно приближаемся к цели.
– Все привезла Ретанкур, – тихо заметил Вейренк.
– Она конвертирует энергию, – ощерился Эсталер.
– Ангел смерти – это химера, – мрачно сказал Мордан. – Никто ее не видел с Диалой и Пайкой на блошином рынке. Она невидима и неуловима.
– Так она и действовала всю свою жизнь, – сказал Адамберг. – Как тень.
– Не получается, – продолжал Мордан, вытягивая длинную журавлиную шею из ворота серого свитера. – Эта женщина умертвила тридцать три человека, всегда одним и тем же способом, ни разу не изменив себе. И вдруг ни с того ни с сего она начинает рыскать в поисках девственниц, вскрывать могилы и мочить амбалов. Неувязочка. Одно дело – убийца стариков, другое – бешеная некрофилка. В каких бы туфлях она ни ходила.
– Неувязочка, – согласился Адамберг. – Разве что сильнейший подземный толчок открыл второй кратер в вулкане. Лава безумия вытекала бы тогда по другому склону и иным образом. Возможно, на нее повлияло пребывание в тюрьме или то, что Альфа узнала о существовании Омеги.
– Я знаю, кто такие Альфа и Омега, – живо вмешался Эсталер. – Это две половинки убийцы, по разные стороны стены.
– Ангел смерти страдает раздвоением личности. Арест мог разбить внутреннюю стену. После такой катастрофы изменение в поведении вполне оправданно.
– И все-таки, – сказал Мордан. – Вопрос, зачем ей нужны девственницы и что она творит с их могилами, остается открытым.
– Вот в этом и загвоздка, – сказал Адамберг. – Мы можем только тащиться у нее в хвосте и довольствоваться объедками. У Паскалины были три кошки и кот. За три месяца до ее гибели единственного самца убили.
– Первое предупреждение? – спросил Жюстен.
– Не думаю. Его убили, чтобы срезать гениталии. Поскольку кот уже был кастрирован, у него изъяли пенис. Данглар, объясните историю с косточками.
Майор повторил свой урок о половых косточках плотоядных, виверровых и хорьковых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100