– Только снаружи или внутри тоже?
Дарнас скривил губы:
– В добрый час, вы тоже это заметили. Никто не знает, что у мэра внутри. Он здесь уже второй срок, прислан из Иль-де-Франс, и за все это время нам так и не удалось обнаружить в нем стержень. Может, это хитрость для избирателей. Лучший способ незаметно переворачиваться с ног на голову – быть круглым, не так ли? А Шевалье и есть круглый, скользкий как угорь, своего рода шедевр. Прямых ответов вы от него не услышите, даже если они вам такими покажутся.
– А вы сами?
– Разумеется, я умею врать, как и все. Только дураки не умеют. Но не считая сада, я не вижу никакой связи между Мари и мной.
– Из сада она могла легко попасть в дом.
– И она так и делала. Я вам сказал про овощи.
– А в доме можно многое разузнать. Она была любопытна?
– Да! Очень любопытна… Как многие одинокие люди. У нее была Лина Севран и дети Лины, которых она вырастила. Но дети выросли, сейчас они в лицее, в Кемпере. Поэтому она часто бродила одна, особенно после исчезновения ее мужа, Диего, лет пять тому назад, да, примерно так. Двое стариков, которые поздно поженились и крепко любили друг друга, – очень трогательное зрелище, вы бы видели. Да, Кельвелер, Мари была очень любопытной. Поэтому она и согласилась на ту грязную работенку, которую поручил ей мэр.
– Можно я достану из кармана свою жабу? Я не собирался задерживаться надолго, и боюсь, ему там жарко.
– Пожалуйста, в добрый час, – сказал Дарнас, которого вид Бюфо на мраморном полу удивил не больше, чем если бы то была пачка сигарет.
– Слушаю вас, – сказал Луи, взял кувшин с прохладной водой и побрызгал на Бюфо.
– Поговорим об этом в парке, что вы на это скажете? Здесь много персонала, и, как вы успели заметить, сюда то и дело бесцеремонно вторгаются. Вашей зверюшке тоже будет лучше на воздухе. Вы мне нравитесь, Кельвелер, надеюсь, так будет и впредь, и я расскажу вам про мусор Мари, но это между нами. Об этом кроме меня знает только Полина. Другие, конечно, тоже прознали, Мари была не такой скрытной, как ей казалось. Вам это интересно.
Луи встал, снова присел, чтобы взять Бюфо, и опять встал.
– Вы не можете нагибаться? – спросил Дарнас. – Из-за ноги? Когда вы вошли, я заметил, что вы хромаете.
– Да. Я покалечил ногу во время одного грязного дела. После этого Полина ушла.
– По-вашему, она ушла из-за этого?
– Я так думаю. Хотя теперь уже и сам не знаю.
– Потому что, глядя на меня, вы думаете, что Полину не так уж смущает внешнее несовершенство? В добрый час, я полагаю, вы правы. Но давайте отделять мух от котлет, как и договорились.
Луи смочил руку, взял Бюфо, и они вышли в парк.
– Вы и правда богаты, – заметил Луи, окинув взглядом обширный сосновник.
– Правда. Так вот. Лет пять назад здесь поселился один человек. Он купил большую белую безобразную виллу, такую же безобразную, как этот центр талассотерапии, надо заметить. Никто не знает, на что он живет, он работает дома. На первый взгляд ничего особенного о нем не скажешь, довольно общительный, играет в карты, шумный, в «Кафе де ла Аль» вы его обязательно встретите, он каждый день там играет, большой умница, но страшный зануда. Его зовут Бланше, Рене Бланше. По-моему, ему около семидесяти. Так вот, вроде ничего примечательного я в нем не обнаружил, не считая того, что он решил стать следующим мэром.
– Вон оно что.
– Впереди еще целых пять лет, всякое может случиться. Людям он нравится. Он из тех, кто быстро приживается на новом месте, Пор-Николя ни на что не променяет, хоть и поселился здесь совсем недавно. Но вы сами понимаете, людям это нравится.
– Вы его недолюбливаете?
– У нас есть небольшие трения. За картами Рене Бланше нашептывает другим, что центр талассотерапии привлекает в Пор-Николя иностранцев, голландцев, немцев, хуже того, испанцев, латиносов, а то и богатых арабов. Представляете, что это за человек?
– Прекрасно представляю.
– Вы сами немец?
– Да, частично.
– Ну так Бланше это быстро заметит. Иностранцев терпеть не может.
– Я не иностранец, я сын немца, – улыбнулся Луи.
– Для Рене Бланше вы им станете, вот увидите. Я мог бы вышвырнуть его отсюда, возможности у меня есть. Но это не в моих правилах, Кельвелер, хотите верьте, хотите нет. Я лишь наблюдаю за ним и держусь настороже. Окажись он у власти, мало нам не покажется. Скользкий угорь в сто раз лучше. И вот, присматривая за ним краем глаза, я заметил, что Мари тоже за ним следит. То есть по ночам она рылась в его мусоре.
– Это мэр ее посылал?
– В добрый час. Здесь вывозят мусор раз в неделю, во вторник вечером. Семь или восемь месяцев Мари похищала мешки у Рене Бланше, дома осматривала – они жили неподалеку друг от друга – и потихоньку возвращала на место. А утром она отправлялась в мэрию.
Луи остановился и прислонился к стволу ели. Он машинально гладил пальцем Бюфо.
– Мэр боится, как бы Рене Бланше не сместил его раньше срока? У Бланше на него что-то есть?
– Не исключено, но все может выйти наоборот. Мэр хочет выведать, кто такой этот Бланше, чем занимается, откуда он, и возможно, надеется многое узнать по его мусору, чтобы свалить соперника, когда придет время.
– Да… А если бы Бланше застукал Мари, когда она крала мусор? Он бы ее убил?
– А если бы Мари, воруя у Бланше его мусор, слишком много узнала о мэре? Мэр убил бы ее?
Оба некоторое время молчали.
– Какая мерзость, – сказал наконец Луи.
– Что уж хорошего в мусоре.
– А супруги Севран? Что вы о них скажете?
Дарнас развел руками и потряс пальцами.
– Если не считать их дрянного питбуля, только хорошее. Она женщина примечательная, настоящая красавица, вы, конечно, и сами заметили, довольно молчалива, только когда дети дома, она совершенно меняется, становится очень веселой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62