.. Но почему ты
помог мне?
Он угрюмо насупился и, отведя глаза, ответил:
- Тебе было хуже, чем мне...
Это был и ответ, и не ответ, но она устало опустилась на тряпки и
заснула. "Она такая слабенькая и маленькая, а эти люди мучили ее. Ничего,
теперь для того, чтобы замучить ее, им придется убить меня."
Девочка стала поправляться, и они все чаще и чаще бывали вместе. Она
рассказывала ему о Мире, она много знала.
- Раньше я жила совсем не так, и не знала, что Проклятая. Меня даже
любили. Но потом пришлось заплатить за все...
Она учила его читать и писать, рассказывала легенды и историю Мира,
пела песни.
Но всегда глаза ее были полны печали, и так ничего и не сказала она
ему о "Проклятых". А он, бродя по городу в поисках добычи, все время
помнил о ней, и каждый раз приносил ей какой-нибудь подарок, пусть
раковину, цветок, камешек, но приносил обязательно, он знал, что она ждет
его. И она в самом деле все время его ждала. Так и жили они только вдвоем
против всего остального Мира. Но что-то изменилось. Не было уже ненависти,
застилающей глаза кровавым туманом - нет, конечно, со всеми следует
рассчитаться, но это как-нибудь потом, а пока надо, чтобы ей было хорошо.
Так думал он и улыбался, а о том, что думала она, не знал никто, печаль ее
глаз скрывала ее мысли. И только однажды, когда вечером сидели они у
костра, она вдруг как-то иначе взглянув на него, тихо прошептала: "Уже
скоро". А потом долго плакала, уткнувшись ему в плечо. Он не понимал ее
слез, но успокаивал, гладил, говорил что-то глупое и ласковое, а сердце
так и рвалось на куски от этих ее слез. Ведь их было только двое в целом
Мире - против целого Мира.
И вот однажды, ярким солнечным днем на город обрушилась тишина...
Смолкли стражники и собаки, торговки и фонтаны, не слышно стало шума
деревьев. И под эту тишину, как под звуки фанфар, вошел в Северные ворота
величественный караван. Но почему-то никто не любовался на прекрасных
коней, на их всадников в драгоценных одеждах, на старца с белоснежной
бородой, ехавшего в носилках и высокомерно-презрительно глядевшего вокруг.
Обычно такое зрелище собрало бы толпу зевак и стражникам пришлось бы
расчищать путникам дорогу. Но сейчас все спешили разойтись, не встречаться
с пришельцами взглядом. А караван миновал центр города и направился к
нищим окраинам. И через несколько часов в шатре, что поставили всадники на
берегу реки, беседовал старец с мальчишкой, которого почти силой доставили
сюда. Но старец не издевался над ним, наоборот, глаза его смотрели ласково
и сочувственно. Он сам подложил оборвышу под спину подушки златотканой
парчи, сам принес мясо, вино, сладости. И теперь сидел и глядел, как
мальчик жадно ест, испуганно и восхищенно озираясь.
- Не бойся, Мальчик, здесь тебе ничего не грозит.
- Зачем я здесь? Господину угодно позабавиться?
- Нет. Мне нужно поговорить с тобой. Но сначала слушай. Ты скоро
станешь взрослым. Ты, конечно, не знаешь сколько тебе лет, но это знаю я.
- Кто ты?
- Я один из старших нашего народа. И ты тоже один из народа...
- Проклятых, - тихо сказал Мальчик.
Старец нахмурился. - Не говори о том, чего не знаешь. Проклятыми нас
прозвали эти земляные черви, - он кивнул куда-то в сторону, - а на самом
деле мы мудры, несметно богаты, бессмертны. И ты один из нас.
- Но почему...
- Не перебивай. Ты еще не стал взрослым. Когда станешь - получишь
все, что пожелаешь, и сможешь отомстить, а потом будет, как захочешь. И
забудешь свою юность, как кошмарный сон. Ну как, хочешь этого? - голос был
медово-вкрадчив.
Мальчик судорожно кивнул.
- Но для этого тебе надо выполнить два условия.
- Да!
- Первое - передать свое проклятье своим детям. И второе - продать
свою могилу.
- Что?
- Продать свою могилу.
- Кому?
Старик рассмеялся.
- Он придет к тебе, как только ты произнесешь слова проклятья.
- Проклятья?
- Ну да, ты же должен передать свое проклятие.
- Кому?
- Какой же ты непонятливый! Своим детям, я уже говорил...
- Я должен буду проклясть своих детей?
- А тебе не все равно? Тебя прокляли твои родители, ты передашь
проклятие своим детям, они - своим. Так было и будет. Ты же не хочешь жить
по-прежнему?
Мальчик содрогнулся.
- Нет.
- А кроме того, ты получишь свое настоящее имя.
- Да-а, - задумчиво произнес мальчик.
- Я не тороплю тебя, приходи сюда завтра, когда решишь. А теперь
ступай.
- Сейчас, - и мальчик принялся собирать в вышитую салфетку самые
вкусные кусочки.
- Ты не наелся?
- Это не мне. Я хочу порадовать одного человека. - Он весело поглядел
на старика. - Ведь должны же мы отпраздновать нашу новую жизнь.
- Вашу? - Брови старика нахмурились.
- Ну да. Не думает же господин, что я брошу ее.
- Кого ее?
- Ну-у, свою девочку. Она такая же бедная, как я, у нее тоже ничего
нет. Мы всегда вместе, ведь ей еще хуже... - он завязал салфетку.
- Стой, - голос старика звучал теперь по-иному. - Ты что, хочешь
разделить свое счастье с тем, кто еще проклят?
- Она очень хорошая. Я никому не позволю обидеть ее. И если я буду
богат, то у нее будет все самое лучшее, и она перестанет бояться... - в
глазах мальчика была мечта, но старик вдруг громко и зло расхохотался.
- Ну нет, мой милый. Это все тебе одному. Ты своим счастьем ни с кем
не будешь делиться. Просто не сможешь. Запомни это. Даже если она будет
умирать от голода, ты не подашь ей корку хлеба. Понял? Они сейчас все
против тебя, бьют, гонят, издеваются.
1 2 3