Я долго лежал на кровати, прежде чем решил, что пора подняться. Я открыл двери, соединяющие номера, чтоб понять, какой лучше. Потом прилег на одну из двуспальных кроватей в другом номере и решил, что первая была удобнее. Разглядываю кровать, на которой будет спать Ричард. Интересно, станем ли мы дурачиться, ведь мы занимались этим еще тогда, в школе, в Чикаго. Из-за него я едва не пошел в «Сару Лоренс». Он почти пошел в Кэмден, но затем вышел из игры, заявив мне:
– Да лучше сдохнуть, чем отбывать срок в Ныо-Гэмпшире.
На что я ему ответил:
– Да в Лас-Вегасе учиться и то лучше, чем в Бронкс-вилле.
Определенно, Ричард был очень красив, но встречаться с ним теперь – не самая лучшая идея, и, за исключением того, что я оставил Шона, эта встреча вызывала больше всего сомнений. Я включил телевизор и снова прилег, а затем принял душ, телефон не переставал звонить, а я все снимал и вешал трубку, потом оделся, посмотрел еще телик, покурил еще сигарет, подождал.
Лорен
Мне снится Виктор. Сон про Кэмден, только он переместился. Люди из колледжа топчутся вокруг салатного бара на пляже. У моря стоит Джуди. Море позади нее иногда белое, иногда красное, иногда черное. Когда я спрашиваю ее, где Виктор, она отвечает: – Умер.
Просыпаюсь. Мучительно долго длится время между действием кошмара и моментом, когда он, надеюсь, забудется, – и я лежу, думаю о Викторе. Такое вот обычное утро.
Я оглядываю комнату. Франклин ушел. Вещи вокруг наводят на меня тоску, они как будто демонстрируют мое жалкое существование, какая это все скукотища: пишущая машинка – ленты нету; мольберт – нет холста; книжная полка – без книжек; чек от папы; билет на самолет в Сан-Тропе, который кто-то сунул мне в ящик; записка о том, что «Родительские выходные» отменяются; новые стихи, которые я пишу, – скомканные у кровати; новый рассказ, который оставил Франклин, под названием «У Сатурна есть глаза»; полупустая бутылка красного вина (это Франклин приобрел; «Джордан», чересчур сладкое), которое мы пили вчера вечером; пепельницы; сигареты в пепельницах; размотанная кассета Боба Марли – от всего этого тоска невероятная. Я делаю попытку вернуться к кошмару. Не удается. Гляжу на винные бутылки на полу, на пустую пачку «Голуаз» (это Франклин курит; экая поза). Не могу решить – то ли за вином потянуться, то ли за сигаретами или же радио включить. В полном недоумении я выбираюсь в коридор, внизу из общей комнаты доносятся басы регги. Уже, должно быть, день, но тут до меня доходит, что времени половина пятого.
Я ухожу от Франклина. Я сказала ему прошлой ночью, перед тем как мы пошли спать.
– Ты шутишь? – спросил он.
– Нет, – ответила я.
– Накурилась? – спросил он.
– Это к делу не относится, – сказала я.
Потом мы трахались.
Пол
Я подумывал принять душ еще раз, или уложить волосы, или позвонить Шону, или подрочить, или занять себя еще чем-либо, когда услышал, как кто-то пытается зайти в номер. Я встал рядом с дверью и услышал, как моя мать и миссис Джаред о чем-то лопочут.
– О Мими, помоги же мне с этим чертовым замком, – занудила моя мать.
– Господи Иисусе, Ив, – услышал я визгливый голосок миссис Джаред. – Где посыльный?
Я подбежал к кровати, распластался на ней и сунул подушку под голову, стараясь выглядеть естественно. Выглядел я смешно и тихонечко поднялся.
– Черт подери, Мими, это не тот ключ. Попробуй открыть другой номер, – послышался приглушенный дверью, недовольный голос матери.
Она постучалась в дверь, позвала:
– Пол? Пол, ты там?
Я не знал, стоит ли что-нибудь отвечать, потом понял, что, пожалуй, стоит, и произнес:
– Да? Кто там?
– Это твоя мать, бога ради, – сказала она раздраженно. – А кого ты еще ждешь?
– Ой, – сказал я, – привет.
– Ты не мог бы помочь открыть дверь? – взмолилась она.
Я подошел к двери и повернул ручку, пытаясь ее открыть, но мать каким-то образом намудрила и заперла ее снаружи.
– Мама?
Будь терпеливым, терпение.
– Да, Пол?
– Ты заперла дверь. Молчание.
– Я?
– Ты.
– Подумать только.
– Почему бы тебе ее не открыть? – предложил я.
– Ох. – Наступила тишина. – Мими, подойди сюда. Мой сын говорит мне, что я должна отпереть дверь.
– Здравствуй, Пол, дорогуша, – сказала миссис Джаред через дверь.
– Привет, миссис Джаред, – крикнул я в ответ.
– Похоже, дверь закрыта на ключ, – прокомментировала она.
Я подналег на нее еще раз, но дверь не открывалась.
– Мама?
– Да, дорогуша?
– Ключ в замке?
– Да. А что?
– Почему бы тебе не повернуть его, скажем, налево? О’кей?
– Налево?
– Ну да, а что?
– Попробуй, Ив, – попросила миссис Джаред.
Я перестал тянуть дверь. Раздался щелчок. Дверь открылась.
– Дорогой! – завопила мать, как будто совсем рехнулась, и пошла мне навстречу с вытянутыми руками.
Выглядела она, собственно, неплохо. Может, чересчур макияжа, зато она сбросила вес и вырядилась по полной программе, бижутерия звякала по всей комнате, но все было элегантно – не вычурно. Ее темные волосы – темнее, чем я помнил, – были изящно подстрижены, что чрезвычайно ее молодило. Или, может, такое впечатление создавали глаза или подтяжка век, которую она сделала прошлым летом, перед тем как мы поехали в Европу.
– Мам, – произнес я, стоя, не двигаясь. Она обняла меня и сказала:
– Как же давно мы не виделись.
– Пять недель?
– Это же так долго, дорогой.
– Не слишком.
– Поздоровайся с миссис Джаред, – сказала она.
– Какой ты симпатичный, Пол, – произнесла миссис Джаред и тоже обняла меня.
– Миссис Джаред, – сказал я.
– Такой большой, учится в колледже. Мы так тобой гордимся.
– Он такой красивый, – произнесла моя мать, подошла к окну, открыла его и помахала рукой, выгоняя клубы сигаретного дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83