Нет, правда, не знаю.
— Я же просил тебя купить «Финляндию», — бурчит Тим, просматривая бутылки (в основном большие, на две кварты). — У нее никогда нет «Финляндии», — обращается он ко всем.
— Господи, Тимоти . Чем тебе «Абсолют» не нравится? — спрашивает Эвелин и задумчиво обращается к Кортни: — Калифорнийские роллы лучше разложить по краям, да?
— Давай выпьем, Бэйтмен, — вздыхает Тимоти.
— Мне J&B со льдом, — говорю я, и вдруг думаю: как странно, что Мередит не пригласили.
— Господи, смотрится отвратительно, — говорит Эвелин со слезами в голосе. — Я сейчас точно расплачусь.
— А мне кажется, изумительно смотрится, — говорю я.
— Отвратительно , — причитает она, — отвратительно .
— Да нет же, нет. Суши выглядят изумительно , — говорю я и, пытаясь утешить Эвелин, беру кусок палтуса, запихиваю его себе в рот, мычу от удовольствия и обхватываю Эвелин сзади; рот набит рыбой, но мне удается сказать, — и очень вкусно.
Она игриво бьет меня по рукам, моя реакция ей явно понравилась, она чмокает воздух возле моей щеки и поворачивается к Кортни. Прайс вручает мне стакан и идет в гостиную, пытаясь стряхнуть с пиджака невидимую пылинку.
— Эвелин, у тебя есть одежная щетка?
Вместо этого ужина я бы лучше остался дома и посмотрел бы бейсбол, или сходил бы в тренажерный зал, или наведался бы в тот сальвадорский ресторанчик, который пару раз похвалили, один раз в в журнале New York , а второй — в Times . Однако вечеринки у Эвелин хороши тем, что это недалеко от моего дома.
— Ничего, если соевый соус будет не совсем комнатной температуры? — спрашивает Кортни, — по-моему, там одно блюдо со льдом.
Рядом с изящной фарфоровой соусницей Эвелин аккуратно выкладывает бледно-оранжевые кусочки имбиря.
— Нет, так не пойдет. Патрик, будь милым мальчиком, достань пиво из холодильника, — кажется, имбирь ее достал, она швыряет всю горсть на поднос. — Ладно, не надо. Я сама .
Я все равно иду к холодильнику. Мрачный Прайс входит на кухню и спрашивает:
— Черт возьми, кто это там в гостиной?
Эвелин изображает святую невинность:
— А кто там?
Кортни предостерегающе хмурится:
— Э-ве-лин. Надеюсь, ты им сказала .
— Кто? — внезапно пугаюсь я. — Виктор Пауэлл?
— Нет, Патрик, это не Виктор Пауэлл, — говорит Эвелин. — Это один мой приятель, художник. Его зовут Сташ. И его подруга, Вэнден.
— Ага, стало быть, это девушка , — говорит Прайс. — Сходи посмотри, Бэйтмен, оно того стоит. Дай угадаю. Ист-Виллидж?
— Ах, Прайс, — кокетливо произносит Эвелин, открывая бутылки с японским пивом. — А если бы даже Ист-Виллидж? Вэнден учится в Кэмдене, а Сташ живет в Сохо, вот так.
Я выхожу из кухни, иду мимо столовой, где накрыт стол, — в подсвечниках чистого серебра от Fortunoff горят восковые свечи от Zona, — и вхожу в гостиную. Непонятно, от кого одевается Сташ, — он весь в черном. У Вэнден зеленые пряди в волосах. Она курит и смотрит видеоклип по MTV, какой-то хэви-металл.
— Кхе, кхе, — кашляю я.
Вэнден, кажется, обдолбана по самое немогу. Она настороженно оборачивается. Сташ сидит неподвижно.
— Привет. Я Пэат Бэйтмен, — я протягиваю ей руку. Заметив в зеркале на стене свое отражение, улыбаюсь, потому что вижу, как хорошо я выгляжу.
Она молча пожимает мне руку. Сташ нюхает свои пальцы.
Быстрая смена кадра — и я снова на кухне.
— Гоните ее отсюда, — бурчит Прайс. — Она зациклена на MTV, а я хочу посмотреть репортаж Макнейла и Лерера.
Эвелин открывает большие бутылки импортного пива и замечает рассеянно:
— Пора уже съесть это, или мы все отравимся.
— У нее зеленые пряди в волосах, — говорю я. — И она курит .
— Бэйтмен, — говорит Тим, не сводя глаз с Эвелин.
— Да? — отвечаю я. — Что, Тимоти?
— Ты псих.
— Оставь Патрика в покое, — говорит Эвелин. — Он милый соседский мальчик, вот он кто. Никакой ты не псих, правда, милый?
Эвелин — существо не от мира сего. Я иду к бару, чтобы налить себе еще.
— Милый соседский мальчик, — ухмыляется Тим, а потом снова корчит рожу и раздраженно спрашивает Эвелин, есть ли у нее одежная щетка.
Открыв наконец все бутылки с японским пивом, Эвелин просит Кортни сходить за Сташем и Вэнден.
— Надо все это есть сейчас, а то потом отравимся, — бормочет она и оглядывает кухню, проверяя, не забыла ли она что-нибудь.
— Если удастся оторвать их от последнего клипа «Megadeth», — говорит Кортни, выходя.
— Нам надо поговорить, — говорит Эвелин.
Я подхожу к ней:
— О чем?
— Да не с тобой, — говорит она, указывая на Тима. — С Прайсом.
Тим по-прежнему злобно смотрит на нее. Я ничего не говорю, уставившись на его стакан.
— Будь добр, — просит она меня, — отнеси суши на стол. Темпура в микроволновке, саке почти закипело… — Она уводит Прайса из кухни, и я не слышу окончания фразы.
Интересно, где Эвелин взяла суши. Тунец, желтохвост, макрель, креветки, угорь, даже бонито — все свежее; на блюде Wilton продуманно уложены кучки васаби и кусочки имбиря. Но еще больше мне нравится мысль, что я не знаю , никогда не узнаю и никогда не спрошу , откуда все это появилось. Суши будут стоять посреди стеклянного стола из Zona, который купил для Эвелин отец, этакий добрый и всемогущий джин из арабских сказок, и, ставя блюдо на стол, я мельком ловлю свое отражение на его гладкой поверхности. При свечах моя кожа кажется смуглее, и я отмечаю, что стрижка, сделанная в прошлую среду в Gio, смотрится очень хорошо. Я наливаю себе еще. Меня беспокоит содержание соли в соевом соусе.
В ожидании Эвелин и Тимоти, которые ушли на поиски одежной щетки, мы вчетвером сидим за столом. Я сижу во главе стола и большими глотками пью J&B. На противоположном конце Вэнден безо всякого интереса читает какой-то богемный журнал под названием «Ложь»;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23