Зияющие дыры обозначали места, откуда черви вырвались на поверхность. А вдруг кто-то стоял точно на этом самом месте? Страшно даже подумать, что с ним стало.
Послушать Кэла, так с точки зрения природы все это в порядке вещей: они охотники, мы их добыча.
Природа меня уже достала.
— Никаких тел, — заметила Алана Рей.
— Инферны — каннибалы, — объяснила Ласи. — Да и черви пожирают людей.
— Гораздо чище, чем при обычной эпидемии, — сказал Кэл.
Меня словно громом ударило: это был не тот Манхэттен, в котором я вырос. На мгновение возникло ощущение, будто я смотрю кино — огромную, зловещую версию «Мира Диснея». «Мир Диснея» — увеселительный тематический парк корпорации «Уолт Дисней».

И никаких настоящих монстров под ногами нет, и обезумевшие люди не прячутся в темных зданиях, и наши родители живут себе в реальном Манхэттене, недоумевая, куда мы подевались.
Но потом мы проехали мимо пустого школьного двора, бетон на котором был взломан из конца в конец. Тут же стоял фургон с мороженым, расколотый снизу, из-под земли, почти пополам. Из него на улицу текла липкая белая масса, и ветер разносил запах прокисшего молока и жженого сахара.
Посреди игровой площадки валялись баскетбольные мячи, которые шевелил ветер, и ощущение реальности всего происходящего нахлынуло на меня снова.
Наши машины медленно ехали в деловой центр города, стараясь избегать самых скверных улиц и любых замеченных нами людей. Маленькие группы их перебегали с места на место, таща воду, еду и всякие другие вещи, добытые, скорее всего, в брошенных магазинах. Разбитые, зияющие окна были повсюду.
— Все эти люди заражены? — спросила Перл.
— Если и так, пока симптомы не проявили себя, — ответил Кэл. — Инферны не выносят прямого солнца.
Изогнув шею, я поглядел в заднее окно. Был почти полдень, солнце проникало в узкие каньоны делового центра. Все ангелы надели темные очки, кроме Кэла.
Проблема состояла в том, что сейчас, на грани зимы, солнце в Нью-Йорке садится рано. Еще час, и тени опустевших небоскребов начнут удлиняться.
Я очень надеялся, что наш разговор надолго не затянется.
Мы ехали в направлении фондовой биржи. Это была наихудшая часть города, с опустевшими, разрушенными улицами. Бумаги и мусор парили вокруг, подхваченные маленькими циклонами, и Ласи то и дело сигналила, чтобы разогнать большие стаи крыс. Вряд ли можно было предположить, что биржа снова заработает в ближайшее время.
Перл отключила двигатель, машина проехала несколько ярдов по инерции и остановилась. Ангелы со своими мечами поспешно попрыгали вниз и окружили нас. Асфальт был в рытвинах и ямах, как будто черви постоянно вылезали тут наружу.
— Все выходим, — сказала Ласи. — Но ступаем как можно легче. Черви могут услышать наши шаги.
Я открыл дверцу со своей стороны и выглянул на улицу. Вся она была в пятнах черной воды и чего-то липкого, красного.
«Вот дерьмо», — подумал я.
Всю свою жизнь я был верхним звеном пищевой цепи и практически никогда не ценил этого: Инферны — это очень плохо, даже хуже наркоманов, так мне казалось. Но черви… когда земля как бы разверзается и поглощает людей… это просто подло.
Я осторожно опустил на улицу одну ногу, потом другую, чувствуя, как нервная дрожь пробегает по телу. Асфальт казался хрупким, типа льда на озере в Центральном парке, если ступить на него ранней весной. Ноги сопротивлялись, но я заставил себя сделать первый шаг, хотя чуть не вскрикнул, вообразив, будто из-под земли вырвалась голодная пасть и схватила меня за ногу.
Но это был просто кусок старой жвачки, нагретой солнцем. Он прилип к моей подошве и при каждом шаге издавал хлюпающий звук.
Ангелы повели нас в длинный, изогнутый проулок. Старомодный булыжник был разбит и выворочен, в нескольких зияющих дырах бурлили скопища крыс. При виде всех этих покрытых мехом тел меня снова пробрала дрожь. Кэл и Ласи говорили, что крысы вроде бы на нашей стороне, что они сохраняют в себе паразита, а потом выносят его наверх, когда начинают подниматься черви. Но что в этом хорошего, лично мне было не понять…
Мы медленно крались по проулку, обходя стороной проделанные червями дыры. В конце стоял старый дом, на его крыльце во множестве сидели молчаливые, бдительные коты.
Взгляды их красных глаз провожали нас, когда мы входили внутрь.
На полу и впрямь была красная линия.
Легкий ветерок дул в ее сторону; ощущение было такое, будто рука мягко давит на спину. Кэл объяснял, что весь воздух в доме движется к доктору Проликс, унося ее древние микробы от нас в большую печь, где они сгорают. Она обладает иммунитетом к собственным заболеваниям, поскольку инфицирована, как и остальные ангелы, но у нас возникнут проблемы, если мы подойдем слишком близко. Даже Кэл и Ласи не переступали черту. Не хотели, чтобы их фотличное обмундирование ниндзя сожгли, решил я.
Я держался у задней стены, настолько далеко, насколько это было возможно. И не только от Леди Чумы, но и от странных кукол, выстроившихся рядами на полках ее офиса. Из их растрескавшихся голов торчали очень похожие на настоящие волосы, и на всех лицах застыла улыбка.
Ребятишкам прошлого, должно быть, нравились ведьмы.
— Ты та, кто поет, — заговорила доктор Проликс, игнорируя всех нас и вперив взгляд в Минерву.
Голос у нее был сухой и шуршащий, типа, когда потираешь друг о друга листы бумаги. Лицо без морщин не выглядело старым, если не считать того, что кожа была очень тонкая, а улыбка чопорная. Она походила на собственных кукол, только с блестящими человеческими глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74