Помни главное — мы все хотим, чтобы эта группа добилась успеха. Поэтому не своди бедную Мин с ума. Я собственными глазами видел, что это такое, и ты даже вообразить не можешь, через что ей пришлось пройти. Будь с ней милой, ладно?
Голова у меня снова пошла кругом.
«Они дома», — сказал он.
Они!
Дверь открылась, в комнату ворвалась Мин. Следом вошел Мос, неся потрепанную спортивную сумку.
— Мосси! Ты только глянь, кто здесь! — воскликнула Мин, ослепляя меня своей физумительной красотой, своей каннибальской харизмой.
Мос просто стоял и смотрел на нас; вид у него был удивленный, но не виноватый.
Чувствуя, как внутри все сжалось, я вспомнила, как обеспокоенно сегодня утром звучал по телефону голос его матери. Он скинул с плеча сумку, и она плюхнулась на пол, словно мертвое тело, так была набита. Он перебрался сюда.
— Привет, Перл. Как дела?
Я попыталась ответить, но живот окончательно свело, казалось, все выпитое вчера шампанское поднимается к самому горлу. Минерва подошла к Мосу и, как бы защищая, обняла его за плечи.
Теперь он принадлежал ей. Целиком и полностью.
Сейчас, когда они втроем собрались здесь, я видела происшедшие с Мосом изменения, все признаки, на которые прежде закрывала глаза: глянец кожи, прекрасную, нечеловеческую архитектуру лица. В точности как Мин весной — когда голод только пробудился в ней, — он стал настолько привлекателен, что было больно сердцу.
Даже прищуренные — чтобы уберечься от тусклого света свечи, — его глаза мерцали, исполненные жалости ко мне. Наверно, он знал, чего я хотела.
Но вместо меня это получила она.
Внезапно ощущение пустоты в душе смыло неудержимой яростью: Минерва снова сделала это, завела роман с музыкантом группы — моей группы. Наплевала на то, что произошло с Марком и «Системой», наплевала на все, что говорила ей Лус, — Мин снова сделала это со мной. Я стиснула кулаки. И конечно, она швырнет мне все это в лицо именно сейчас, когда мы так близки к подписанию контрактов.
Я почувствовала на себе взгляд Астора Михаэлса, взывающий к моему самообладанию. Ради блага группы. Ради блага нового звука… этой музыки монстров.
Он расстегнул замки портфеля и достал ручку.
Я проглотила вопли; они обожгли и оцарапали горло, словно остро нарубленные кубики льда.
— Привет, ребята, — сказала я. — Тут очень мило.


Часть V
Выступление


Тщательно изучите Черную смерть, и вы поймете одну истину: когда дела начинают идти плохо, человеческие существа всегда находят способ сделать их еще хуже.
В тот год, когда смерть пришла в Европу, был осажден город на пороге Азии под названием Коффа. Когда нападающие обнаружили, что их косит странная новая болезнь, они приняли мудрое решение — бежать. Но прежде они катапультировали через стены осажденного города трупы погибших от чумы — и в результате заболели обе враждующие стороны. Блестящее решение.
Когда Черная смерть достигла своего пика, церковь занялась поисками того, кого можно в этом обвинить, и начала преследовать еретиков, мусульман и иудеев. Опасаясь гонений, эти люди покидали насиженные места, и болезнь убегала вместе с ними. Чистая работа.
За год до прихода Черной смерти между Англией и Францией разразилась война, но вместо того, чтобы заключить перемирие хотя бы на время, пока бушует пандемия, они продолжали сражаться. Фактически они сражались 116 лет, обрекая своих людей на бедность и скудное питание, что повышало их восприимчивость к болезням. Сейчас это рассматривалось бы как преступление.
Черной смерти помогали война, паника и даже погода, но не было у нее лучшего союзника, чем человеческая тупость. Иногда можно удивляться, как это наш вид вообще до сих пор жив. Не без помощи, уверяю вас.
Магнитофонные записи Ночного Мэра: 411–421


23
«Moral Hazard» «Моральный риск».




АЛАНА РЕЙ

Я еще не приняла решения, но мои руки были спокойны.
Я находилась здесь, в ночном клубе, уже больше трех часов, ни разу за все это время не испытав потребности барабанить пальцами или прикасаться ко лбу. Ритм вселенной как будто замер в эти моменты перед игрой, и подстраиваться к нему не было необходимости.
Клуб находился в конце длинной улочки в районе, где производят мясные консервы. Никакого мусора, стены разрисованы гигантскими фресками и граффити. Я прошла внутрь через огромную погрузочную платформу, грузовики с грохотом въезжали туда один за другим, ожидая разгрузки.
Внутри пространство было больше трехсот футов от сцены до задней стены, эхо лениво гуляло по залу, отставая почти на целую секунду — два удара на сто двадцать ударов в минуту. Бесполезно для игры, но замечательно для меня. Мне нравилось мое импровизированное эхо с этой группой, нравилось контролировать хоть что-нибудь. Мои видения, мои эмоции, даже узоры моей игры — все, казалось, выскакивало непрошеным прямо из воздуха, но, по крайней мере, эхорезонаторы повиновались мне.
Астор Михаэле попросил меня прийти пораньше, чтобы проверить звук и дать возможность инженерам приспособиться к моим ведрам для краски. Я принесла тридцать шесть штук, чтобы разложить их в восемь пирамид, плюс особые ведра: необычного размера и толщины, а одно даже с трещиной, которое издавало жужжание.
В отличие от Перл, инженеры поблагодарили меня за то, что от моего пульта к их я протянула всего два канала связи. Этим вечером им предстояло обслужить четыре группы — и в каждой имелся собственный набор из основного трио, баса, устройств звуковых эффектов и регуляторов уровня громкости;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74