Я протянул ей блокнот, но Минерва все еще смотрела на Алану Рей — свирепо смотрела, ее взгляд казался угрожающим даже сквозь темные очки. Я подумал, нужно как-то успокоить ее, поскольку это я привел сюда Алану Рей, а Минерва рассердилась на нее из-за… чего-то.
Из-за того, что Алана Рей выронила барабанные палочки? Но Минерва разозлилась еще до того, как распался большой рифф. Я открыл рот, но не смог выдавить ни слова, вспомнив неприкрытые очками глаза Минервы.
— Мин? — окликнула ее Перл.
Я закрыл рот. Пусть Перл улаживает это дело.
— Ты в порядке, Мин?
— Конечно. — Минерва взяла у меня блокнот и прижала его к груди. — Извини. Я не собиралась шипеть. Просто я вся была, типа… в песне.
— Я тоже извиняюсь, — негромко сказала Алана Рей. — Мое состояние иногда создает сложности во время исполнения.
Я сглотнул, пытаясь вспомнить, в чем там Алана Рей признавалась о себе… у нее что-то не в порядке с головой? Внезапно она заговорила немного странно, с микроскопическими паузами между словами. Когда она глядела на Минерву, небольшие судороги пробегали по ее телу, как будто прежде нервная система сжалась в клубок, а теперь распутывалась. Я снова открыл рот, чтобы сказать что-нибудь…
— Эй, никаких проблем, — опередил меня Захлер. — Ты фотлично играла. Мы все были по-настоящему паранормальны! — Он посмотрел на Перл. — Правда?
— Да, — ответила та и бросила на меня вопросительный взгляд.
И я выдержал ее взгляд — чего не делал вот уже две недели.
Все внезапно стало понятным — наша музыка, эта группа. Странная, «электрическая» подруга Перл соединила нас и подтянула до чего-то столь же ослепительного, как она сама.
— Это было замечательно, — сказал я, кивнув на Перл. — Отлично сделано.
Ее лицо просияло.
— Ну, тогда хорошо. — Она посмотрела на Алану Рей. — Тебе нужно сделать перерыв?
Алана Рей мигнула одним глазом, потом вторым и затрясла головой так сильно, словно у нее вода в ушах.
— Нет. Я лучше продолжила бы играть. Думаю, мои… сложности позади. Но, может, другую песню? Иногда те же стимулы провоцируют ту же реакцию.
— Ну конечно. — Перл пожала плечами. — Как насчет пьесы номер два?
Мы с Захлером просто кивнули, а Минерва улыбнулась и поднесла микрофон ко рту. Низкий, мягкий смех, сопровождаемый искусственным эхом, раскатился по комнате.
— Никаких проблем, Алана Рей, — прошептала она, открывая свой блокнот. — У меня миллион разных стимулов.
Остальная часть репетиции прошла без приключений.
Мы играли пьесу номер два, бесконечные вариации вокруг петляющего сэмпла Сэмпл — небольшой звуковой фрагмент из уже существующего произведения, используемый для создания новых звучаний или новых музыкальных произведений.

старой виниловой записи Перл, потом нашу третью песню, пока даже не имеющую рабочего названия. Алана Рей больше ни разу не споткнулась, просто аккомпанировала нам с внутренним пониманием. С каждой новой частью она сначала какое-то время следовала за нами, а потом медленно начинала скреплять нас, добавляя структуру и форму, глядя на невидимое, парящее в воздухе полотно музыки, и каким-то образом понимая, что нам от нее нужно.
Я не уловил ни единого слова в песне Минервы, но каждый раз, открывая рот, она впрыскивала нам свое великолепие. Голос у нее звучал сверхъестественно громко, как будто блокноты были полны заклинаний, заставляющих землю под ногами грохотать. Я не мог оторвать от нее взгляда — за исключением тех моментов, когда закрывал глаза и напряженно вслушивался.
Между песнями я ругал себя за то, что этим утром не поехал в Бруклин. В конце концов, до меня дошло, как глупа была вся эта борьба между Перл и мной. Ни она, ни я не рок-звезды — мы аккомпанемент, друзья, союзники. Может быть, хорошие музыканты, но Минерва — вот кто звезда.
Злость, которая угнетала меня последние две недели, улетучилась, не осталось ничего, кроме чувства удовлетворения. У нас потрясающие группа и место для репетиций, где никто не кричит на тебя. И у меня в руках «Страт» 1975 года с золотыми звукоснимателями. Я даже решил проблему с деньгами и сумею ежедневно придерживать несколько баксов для себя. Я не мог вспомнить, почему быть несчастным совсем недавно казалось так важно.
Минерва изменила все.
Спустя полтора часа мы сыграли каждую известную нам песню столько раз, сколько смогли, и — с неохотой — вынуждены были остановиться.
— Эй, похоже, нам нужны новые мелодии, — сказал Захлер.
— Да. — Я посмотрел на Перл. — Мы должны поскорее встретиться снова. Подготовить еще что-нибудь к следующему воскресенью.
Внезапно в голове зазвучали фрагменты миллиона песен.
Перл радостно улыбнулась.
— Новые мелодии? Никаких проблем.
Минерва нахмурилась.
— Problems Pero masculino. Проблема. Мужчины, однако (исп.).


— Что? — переспросил я, глядя на Перл.
— Ммм… Мин изучает испанский, типа того. — Она достала свой сотовый. — И ее занятия требуют нашего возвращения в Бруклин.
— Ты изучаешь испанский? — с усмешкой спросил Захлер. — Mas cervezas! Неплохо бы пивка! (исп.).


— Prefiero sangre, Предпочитаю кровь (исп.).

— ответила Минерва, сверкнув во тьме зубами.
— Да, хорошо. — Перл повернулась к Алане рей. — Послушай, это просто замечательно, что мы встретились. Ты была великолепна. Я имею в виду, в особенности для канистр из-под краски.
— Это ведра для краски, — сказала Алана Рей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74