(Кроме, конечно, того часа, когда она летала на самом деле.)
Они с Джонатаном посидели верхом на покосившемся рекламном знаке моторного масла «Мобил», установленном на самом высоком офисном здании в Биксби. Знак представлял собой фигуру Пегаса — крылатого коня. Потухшие неоновые трубки, очерчивающие Пегаса, мерцали в свете темной луны, распростертые крылья блестели, словно у ангела, который явился, чтобы защитить Джессику от темняков.
Стальной каркас фигуры коня заржавел, но Джонатан ни на секунду не сомневался в том, что сталь чистая. Знак стоял в самом центре города, куда темняки почти никогда не наведываются. А сам Джонатан прилетал сюда уже почти два года и никогда не видел никого страшнее ползучки.
Три ночи подряд Джессика чувствовала себя во времени синевы в полной безопасности. Да, она была защищена, невесома и…
Из тостера снова выпрыгнул поджаренный ломтик хлеба.
— И счастлива, — прошептала она.
— Вот-вот, счастлива, — подхватила Бет. — Сама сказала. — Она смазывала второй тостик вареньем. — Счастлива настолько, что уже можешь приготовить мне омлет?
Джесс улыбнулась:
— Почти настолько.
— Так скажи, когда сможешь. Ну, Джесс?
— Что?
— Этот мальчишка, Джонатан, с которым тебя сцапали? Он тебе нравится?
Джессика повнимательнее пригляделась к младшей сестренке. Похоже, Бет интересовалась вполне искренне.
— Да, нравится.
— А вы с ним давно знакомы?
— Мы в первый раз пошли прогуляться в ту ночь, когда нас задержали.
Бет улыбнулась:
— Ну да, так ты маме сказала. Но тогда скажи на милость, почему предыдущей ночью, когда ты явилась ко мне и разыграла спектакль под названием «Я вся из себя взрослая», ты была одета как для прогулки?
Джессика сглотнула подступивший к горлу ком.
— Разве?
— Ага. Ты была в джинсах и даже вроде бы в свитере. Ты жутко вспотела, и еще от тебя пахло травой.
Джессика пожала плечами:
— Я просто… Мне не спалось. И я решила прогуляться.
— Доброе утро. Джессика вздрогнула.
— Доброе утро, мам. Хочешь тост? А я себе еще поджарю.
— Конечно, Джесс. Спасибо.
— Ты отлично выглядишь, мам.
— Спасибо.
Мама, одетая в новый костюм, улыбнулась и провела рукой по лацкану пиджака. Она взяла у Джессики тост и села за стол.
— Ого! Оказывается, тебе разрешается с нами завтракать! — воскликнула Бет. — А я думала, что «Эрспейс Оклахома» не любит, когда ее сотрудники проводят время с семьей.
— Тише, Бет. Мне нужно кое-что сказать твоей сестре.
— Ну вот. Сейчас она у нас от тостера перекочует на сковородку.
— Бет .
Бет набила рот тостом и замолчала. Джессика медленно опустила рычаг тостера. Мысли у нее в голове заметались. Она повернулась, подошла к столу, села напротив матери, пытаясь понять, чем ухитрилась себя выдать. Ведь они с Джонатаном так старались все делать без малейшего риска. Она всякий раз уходила из дома уже после того, как наступало время синевы. Джонатану требовалось всего несколько минут, чтобы добраться к ней. А в постель она укладывалась до окончания тайного часа. Может быть, мама обнаружила испачканную туфлю или открытое окно. Что еще? Может быть, она сняла отпечатки с крыш нескольких домов в центре города?
Бет. Джессика зыркнула на младшую сестру. Наверное, та разболтала родителям, что Джессика в пятницу ночью зашла в ее спальню одетая. Бет невинно моргала.
— Мы с папой с утра поговорили о твоем наказании.
— Он уже проснулся? — осведомилась Бет.
— Бет… — начала было мать, но не договорила. — На самом деле он не спал и только недавно заснул. Мы вчера ночью оба плохо спали — вертелись, ворочались. В общем, мы поняли, что нам стоило лучше обдумать вопрос о твоем наказании.
Джессика с опаской посмотрела на мать:
— Это означает, что вы меня накажете еще строже или наоборот?
— Мы думаем, что ты оказалась в чужом городе, что тебе, видимо, нужно, чтобы тебя приняли, чтобы у тебя появились друзья. Ты поступила неправильно, Джесс, но ты никому не желала дурного.
— Мам, неужели ты и вправду сдаешься?!
— Бет, иди собирайся в школу.
Бет не пошевелилась. Она сидела, раскрыв рот от изумления, и смотрела на маму. Джессика не могла поверить собственным ушам. Сдаться мог отец, или, но крайней мере, мог сделать такую попытку, но мама всегда останавливала его и доходчиво объясняла, что наказание, допускающее какие-либо оговорки, бессмысленно. Наверное, этому ее научили на инженерном факультете.
— Кроме того, мы считаем, что тебе нужно поскорее обзавестись новыми друзьями. Тебе нужна уверенность и поддержка. Нехорошо держать тебя взаперти. Это может привести к еще более серьезным неприятностям.
— Ну и как же? Я больше не под арестом?
— Ты по-прежнему наказана, но мы позволяем тебе раз в неделю вечером встречаться с кем-то из друзей. Лишь бы только мы всегда знали, где ты находишься.
Бет промычала что-то нечленораздельное. Мама доверительно накрыла руку Джессики своей рукой:
— Мы хотим, чтобы у тебя были друзья, Джессика. Только мы хотим, чтобы это были хорошие друзья и чтобы мы за тебя не волновались.
— Ладно, мама.
— Так, мне пора идти. Увидимся вечером. Не опоздайте в школу.
После того как за мамой закрылась дверь, Бет взяла с ее тарелки нетронутый тост и, намазывая на него масло, покачала головой:
— Вот будут у меня неприятности, вспомню я этот разговор, вспомню. Тебе удалось заставить маму поменять условия домашнего ареста. И еще как поменять. Не слабо, Джессика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80