– Бдения?
– Я утром иду в Рентриллиан, – сказал он, надеясь, что разговор на том и закончится.
Женщина взглянула на него с подозрением.
– В Рентриллиан? А Кане говорил, что ты собираешься в море…
Лайам вздохнул.
– Так все и было, но, похоже, наш рейс отложили. Дня на два, на три, не больше. Вот я и надумал прогуляться в Рентриллиан.
– За короля, значит, словечко замолвить? – сказала хранительница, прищурив глаза.
– Угу, – буркнул Лайам. – А теперь, позвольте мне помолиться.
Он опустил веки, сложил на груди руки и привалился затылком к стене.
– Похоже, что ты просто спишь, а не молишься, – заметила неотвязная баба.
– Молиться можно по-разному, – отозвался Лайам, не открывая глаз.
– Ага, чтобы не платить за ночлег.
Лайам понял, что покоя ему не будет, вздохнул и развязал кошелек. Хранительница хмыкнула, взяла серебряную монету и проворно заковыляла к пологу, заменявшему дверь.
– Постереги пока храм, паломничек! Я – в винную лавку и мигом назад.
Лайам проводил ее взглядом и решил воспользоваться своим одиночеством, чтобы переодеться. Повелитель бурь видывал всякое, он не должен обидеться на то, что в его святилище кто-то меняет штаны. Лишь бы калека не помешала.
Калека не помешала, ее не было около четверти часа, а когда она притащилась с двумя объемистыми кувшинами, Лайам уже дремал.
Впрочем, заснуть как следует ему так и не удалось. Он то проваливался в сон, то вновь просыпался. Хранительница не трогала морячка, втихомолку потягивая винцо. Миряне в святилище больше не заходили, однако сон почему-то не шел. «Ну и ладно, а то ты еще расхрапишься!»
И потом, не спишь, значит, и не проспишь. Лайам твердо решил отправиться в путь спозаранку. Часа в два ночи, не позже. Тогда до священной долины он доберется к шести и без помех обследует подступы к святилищу, где назначены встречи. Лайам клевал носом, встряхивался и снова клевал, слушая колокольный бой. Десять… одиннадцать… вот уже и двенадцать… Пройдет какое-то время, он сбудет с рук Панацею и наконец-то свободно вздохнет. Он сможет расправить плечи, высоко вскинуть голову… «Нет, лучше, пожалуй, ее опустить. И желательно, на подушку…»
Пробило два. Лайам встряхнулся и встал. Хранительница вяло помахала рукой. Он тоже махнул ей рукой и вышел из храма. Холодный ночной воздух хорошо освежал, но еще больше его взбодрило соображение, что так или иначе, но завтра к полудню все это закончится. Лайам повеселел, призвал к себе Фануила и, ориентируясь по звездам, побрел в юго-западном направлении – к прибрежной дороге.
На южной окраине Беллоу-сити тесно стоящих зданий не наблюдалось, особняки-одиночки сиротливо жались к рыночным площадям и сортировочным плацам, где собирались обозы и нагружались телеги, которым предстояло везти товары в верхний Торквей. Сейчас, в третьем часу ночи, здесь должна была царить тишина, нарушаемая лишь редкими возчиками, решившими подоспеть к первой загрузке.
Тишина и вправду стояла отменная, но… Лайам не верил глазам. Море мелькающих, переливающихся, дрожащих огней предстало его взору. Люди с фонарями, факелами, свечами, подобно призракам, молча брели сквозь ночные пространства, подбиваясь друг к другу, образуя тонкие ручейки, безмолвно вливающиеся в широкий поток, смещавшийся к юго-западным горным отрогам. Озадаченный Лайам не находил зрелищу объяснения. «Куда это они все собрались?»
Впереди, посреди просторного плаца, пылал одинокий костер – яркий оранжево-алый всплеск, раздвигающий мрак. Вокруг него, склонив головы, застыли людские фигуры – в капюшонах и одинаковых поясах. Возле них, прямо на холодных камнях, лежали мешки, одеяла. Паломники! Они явно здесь ночевали, чтобы оказаться поближе к месту, с которого начинается Молитвенный тракт.
«В Рентриллиан! Они все направляются в Рентриллиан!» Лайам нахмурился, сверля фанатиков яростным взглядом. Те как раз затянули что-то очень уж заунывное. А люди все шли и шли. На юго-запад – к прибрежной дороге. Шли целыми семьями, неся самых маленьких детей на руках. Сонные малыши вряд ли понимали, что происходит, однако никто из них не пищал, не скулил. Молодые поддерживали пожилых, какой-то мужчина тащил на закорках совсем дряхлого старика, очевидно собственного папашу. Все это походило на исход беженцев из города, отданного на растерзание жестоким врагам.
«Они идут молиться за своего короля. И это пока ведь лишь самые рьяные патриоты!» А ближе к рассвету число паломников возрастет – часам к десяти долина Рентриллиан переполнится до отказа. Лайам попробовал хотя бы приблизительно подсчитать, сколько же там соберется народу, но вскоре сдался. «Достаточно, чтобы заполнить все храмы!» Сыщется ли в таких условиях хоть где-то местечко для встречи с глазу на глаз?
«Не где-то, а в святилище Ночи, – напомнил себе Лайам. – Туда, может быть, никто и не сунется». Богиня Ночи не пользовалась в Таралоне любовью. У нее не имелось даже служителей, и все культовые отправления великодушно свершались жрецами иных богов. «Будем надеяться, что в эту ночь люди не воспылают к ней страстью!»
В любом случае что-то менять было уже поздновато. Поэтому Лайам встряхнулся и побрел за колеблющейся цепочкой огней, приноровляясь к шагам молчаливых паломников.
Прибрежная дорога, вынырнув из Беллоу-сити, тут же попала во власть ветра и волн. Холодные соленые брызги летели в лицо, камни под ногами сделались скользкими, ветер трепал красные языки факелов и задувал свечи. Однако колонна медленно, но настойчиво двигалась вдоль подошвы отрога.
«Мастер, внимание, впереди миротворцы!»
Они прятались от непогоды за гранитным утесом – там, где дорога отворачивала от моря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91