Наконец, 23 апреля 1967 года состоялся пробный полет корабля "Союз". Корабль, как мы помним, был детищем уже умерших Королева и Воскресенского и был готов еще в конце 1963 года. Его запустили в апреле 1967 года потому, что к тому времени был разработан более мощный носитель. Этот носитель имел опять-таки "многокамерное" строение, он представлял собой связку из тех же двадцати двигателей. Поскольку связки были идеей Королева, то можно считать, что и заслуга в запуске "Союза" принадлежала Сергею Королеву.
Увы, во время этого запуска замечательный конструктор был мертв; его, вездесущего, не было в цехах в дни подготовки, никто не вникал в каждую мелочь с уникальным, чисто "королевским" знанием дела и умением предвидеть неполадки. А систематическая проверка узлов ракеты перед запуском с помощью электронно-вычислительных машин, давным-давно узаконенная в Америке, не выполняется в Советском Союзе и по сей день. В результате "Союз-1", запущенный то ли из предосторожности, то ли ради экономии веса с одним космонавтом на борту, потерпел катастрофу и погиб.
Для пилотирования "Союза" был выбран наиболее образованный и умелый советский космонавт Владимир Комаров. Он был первым из советских космонавтов, отправившимся в космос вторично. И второй полет стал для него роковым.
О причинах гибели "Союза-1" и Владимира Комарова известно очень мало. Официальная советская версия состоит в том, что корабль после 24-часового полета нормально вошел в плотные слои атмосферы, но на высоте 7000 метров над Землей не сработали главные парашюты, и "Союз" разбился.
Эта версия представляется мне более чем сомнительной. Прежде всего, озадачивает длительность полета -- 24 часа. Опять, значит, 17 витков, опять "собачья программа", как у "Востока-2", "Восхода-1", "Восхода-2"? Но зачем было назначать эту допотопную программу, к которой очень нехотя и лишь по необходимости прибегал еще Королев, которой он почти стыдился? Ведь 24-часовой полет "Восходов" имеет точные объяснения. "Шарики" были перегружены, в них сидели первый раз три, второй раз два человека. Из-за этого длительный полет был немыслим, средств жизнеобеспечения было до крайности мало. Семнадцать витков, как нам известно, было тем минимальным количеством, после которого "шарики" выходили в позицию для приземления в удобном районе.
Ни одна из этих причин не влияла на длительность полета "Союза-1". В корабле, более просторном, чем "шарики", сидел всего один космонавт. Даже если к тому времени мощность носителя не позволяла сильно нагружать "Союз", то все равно запас жизнеобеспечения вряд ли был меньше, чем на десять дней. Напомним, что даже "Восход-1" имел трехдневный запас кислорода на троих -то есть девятидневный на одного. Ясно, следовательно, что не запас средств жизнеобеспечения ограничивал полет Комарова одними сутками.
С другой стороны, мы теперь знаем, что первый успешный полет "Союза", предпринятый через полтора года после катастрофы Комарова, длился четверо суток (тоже с одним космонавтом на борту). Трудно представить себе, чтобы полет 1967 года почему-то планировался на одни сутки. Ведь к тому времени американцы провели десять полетов "Джемини" подряд, некоторые из "Джемини" находились в космосе неделями. Пусть полет Комарова и не претендовал, в отличие от былых времен, на установление какого-либо "первенства", но все же нужно было показать хоть какой-то прогресс.
Вот почему я с большим трудом допускаю мысль о том, что Комаров должен был вернуться через сутки по расписанию. Если я прав, и полет планировался на более долгое время, тогда "парашютная" версия гибели, выдвинутая советскими источниками, не выдерживает критики. Тогда преждевременная попытка Комарова прекратить полет (иностранные радионаблюдатели считают, что попытка была сделана) объясняется какими-то неполадками на борту, о характере которых можно только гадать. Эта теория подкрепляется еще и тем, что западные радиостанции слежения услышали странный и тревожный разговор Комарова с советским центром управления полетом, когда корабль еще находился на орбите. По сообщениям прессы разговор происходил между Комаровым и женщиной-оператором с Земли, причем Комаров доложил, что у него неполадки на борту. К сожалению, мне не удалось достать в Англии запись этого разговора -- либо он не записан на пленку, либо такие записи решено не разглашать.
Причина гибели Комарова не имеет, однако, прямого значения для нашего рассказа. Для меня лично катастрофа была тяжелым переживанием, потому что Владимира Михайловича Комарова я знал и глубоко уважал. В отличие от малообразованных, туповатых пилотов, какими были, скажем, Гагарин, Николаев, Попович, Быковский, Терешкова, Владимир Комаров был интеллигентным человеком -- к тому же, судя по моим весьма поверхностным впечатлениям, человеком добрым и мягким.
Нет ничего удивительного, что катастрофа "Союза-1" отодвинула дальнейшие старты в Советском Союзе на полтора года. Катастрофы всегда имеют такие последствия. Трагедия на мысе Кеннеди 27 января 1967 года, когда в результате пожара погибли трое космонавтов, отложила исполнение программы "Аполлон", примерно, на тот же срок. Но важно отметить, что если бы даже полет Комарова в апреле 1967 года не закончился трагически, отставание Советского Союза от США в области космических полетов было бы таким же громадным. Ведь тогда Советскому Союзу предстояло (кстати, неизвестно для чего) повторить разнообразную программу космических экспериментов, выполненную в десяти полетах "Джемини" (с совершенно точной целью подготовить высадку на Луне).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49