Остались одни советские, человек сто. Тогда вы-
несли одну бутылку шампанского, налили послу, торгпреду, экономсоветнику
и еще одному, неприметному, но явно очень важному человеку, и посол
поздравил народ своей колонии и сказал, что он уполномочен выпить за
его, читайте, народа, здоровье. Народ сглотнул набежавшую слюну, бросил-
ся к машинам и, запершись по домам, срочно наверстал упущенное.
Мы повторяли пройденное и в пиджаках, при галстуках и со стаканами
сладкой воды, от которой слиплось нутро, бродили из угла в угол, стояли
группками, отчаянно дымили от безделья и томительно ждали двенадцати.
Минут сорок занял концерт художественной самодеятельности. Кто-то
прочитал стихи, кто-то спел, кто-то сыграл на рояле почему-то "Революци-
онный этюд" Шопена.
За несколько минут до двенадцати нас впустили в большой зал, где были
накрыты столы. Они ломились от заливного, жареных кур, салатов, овощей и
фруктов всех сортов, пирожных, тортов и... бутылок с фруктовой водой. Я
подумал, что впервые после окончания школы, да и до того родители не от-
казывали в глотке шампанского, без торжественного боя кремлевских куран-
тов, под речь торгпреда, похожую на обращение ЦК КПСС к советскому наро-
ду встречаю Новый Год. Даже в туберкулезном диспансере в женской палате
все было праздничней.
Наконец, мы негромко прокричали "ура!", поддержанное всем застольем,
и чокнулись осточертевшей кока-колой со льдом.
Я смотрел на Аленку, свою жену, она - на меня, мы поцеловались, и я
стал вспоминать про себя, чем же для нас был год ушедший. Главное собы-
тие - отъезд и все связанное с ним: оформление, полугодовое ожидание,
расставание, перелет, переезд - неужели все это в прошлом? И будет новая
жизнь? И как там наши родные?
- Давай за родителей и детей, - словно прочитала мои мысли Елена.
Мы пригубили и опять поцеловались.
- У них там еще половина десятого, старый год даже не проводили. - Я
повернулся к рядом стоящим Веховым. - Кстати, о детях... Как ваш Денис-
ка?
- Как, как... Дома торчит, телевизор смотрит.
- Как же так?! Единственный всенародный семейный... и врозь. Весь мир
собирается вместе, только мы, советские, врозь.
- Почему только советские? - усмехнулся Виталий. - И китайские, и ку-
бинские, все "демократы" торгпредские и посольские сейчас - единый кол-
лектив, точнее лагерь. А насчет семьи...
Мы обвели взглядом толпу нарядных, внешне веселых мужчин и женщин.
- ... почти у всех здесь дети и все они без праздника, - закончила
Любаша.
Я тоже смотрел на окружающих и думал, насколько же неестественна эта
ситуация. Весь цивилизованный мир служил торжественные мессы во славу
родившегося Бога, клал в полосатые чулки рождественские подарки детям и
карнавально радовался жизни, а мы, затянутые под горло галстуками, раз-
деленные с детьми, под проповедь начальника, и впрямь чем-то смахивающе-
го на худого дьяка, пьем газировку и тужимся веселиться.
- И сколько же времени будет продолжаться эта вакханалия? - спросил я
у Виталия.
- Не знаю. Раньше обязательно ждали трех часов ночи и опять поднимали
тосты, но уже вместе с Москвой.
- Что же нам так и ждать до утра?
- Любаш, а может и впрямь, ну их, перестройка все-таки? - почесал в
затылке Виталий.
- Сейчас узнаю. Торгпред ко мне неравнодушен.
Люба пробралась через толпу во главу стола.
- Разрешил, - сообщила она нам по возвращении. - Только незаметно,
говорит, по-английски.
Через двадцать минут мы добрались до дома Веховых.
Он стоит отдельного описания. Двухэтажный особняк с двумя боковыми
воротами после зеленого газона уходил вглубь всем своим широким телом,
выставляя фасад с витринами и неоновой вывеской "ЮЭСЭСАР ТРЕЙД ШОУ-РУМ".
Шоу - это шоу, а вот шоу-рум - это комната для шоу. Таких комнат, как
мне объяснил Виталий, разбросано по всему свету полтора десятка и зовут-
ся они демонстрационные залы советских экспортных товаров. Созданы они
были специально для развития экспорта машин и оборудования из СССР. Фак-
тически товара нет, то есть он есть, но его нет. С одной стороны, есть,
потому что товар в СССР все-таки производят, с другой стороны, его нет,
потому что все произведенное по законам придуманной экономики фондирует-
ся и распределяется, планы, как всегда, нарушаются и не выполняются и
потому для продажи фактически товара нет. Сырье есть, а машин нет. Тор-
говля идет так: они - хотим купить у вас установку непрерывной разливки
стали или гидротурбину; мы - а у нас фонды все на пятилетку спланирова-
ны, если сможем, то через года три; они - тогда в связи с энергетическим
кризисом поставьте нам ветряки для электростанций, у вас конструкция -
лучшая в мире; мы - конечно, лучшая, даже есть заводик их выпускающий,
но чтобы расширить его мощности... они - ну, хотя бы партию в тысяча
штук; мы - не можем... Получалось, что от рекламы вред один. И был такой
период в жизни Минвнешторга, когда советская реклама исчезла - зачем
тратить деньги на то, чего нет? Но пропала реклама - и не стало видно
ЮЭСЭСАР. Падал престиж. Вот тогда издали Приказ, по которому пятнадцать
процентов вынь да положь на рекламу своих товаров, своего имени. В звон-
кой валюте. Тратой этих денег и занимался Виталий Вехов, директор
шоу-рума. Конечно, бывали сделки, где интересы совпадали и заключались
контракты, и шли поставки, и тут помогал Вехов - размещал заказы на пуб-
ликации объявлений и статей в местной прессе, организовывал и проводил
симпозиумы и презентации, выставки и семинары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108