.. В
такие моменты я шел к тебе, к твоей маме, у нее-то хватает любви и
добра на всех. Зато на людях тетя Фрося становилась одинокой жен-
щиной, для которой кроме Антона никого не существует... Уже тогда
я понял, что все люди лгут, что они хоть что-то, а скрывают, извра-
щают, утаивают... Все двойные и все двойное... И не жди иного. В
каждом из нас есть второе, более глубокое, невидимое дно... "Нет
правды на земле, но правды нет и выше", - так сказал Пушкин устами
Сальери, а Пушкин знал, о чем говорил... Всегда, во все времена все
повторялось сызнова и кончалось тем же. Вот и делай отсюда вывод -
ради чего стараться? Чему радоваться? Кого любить?
Виктор слушал и, как бы в подтверждение неожиданной исповеди
Антона, у него появилось и окрепло двойственное ощущение, вернее
ощущение двойственности. С одной стороны, в словах Антона звучала
жестокая истина и в то же время, даже в состоянии своей пессими-
стической подавленности, Виктор не мог, не хотел, не желал принять
фатальную неизбежность антоновской концепции.
- То есть как это некого любить, нечему радоваться? - запротес-
товал Виктор. - Разве мы сами, по собственной воле творили любовь?
Это же она избирает нас! А мы над ней не властны. Никто нас с Гал-
кой не заставлял любить друг друга...
Антон прищурился, покачал отрицательно головой, потом мяг-
ко сказал Виктору:
- Вика, ты только пойми меня правильно - то, что я тебе сейчас
скажу, необходимо понять прежде всего тебе самому, чтобы ты потом
не делал ошибок, не попадал в больницу. Не обижайся, а подумай
спокойно - ведь скорее всего Галина, Галка, птица, радость твоя нико-
гда не любила тебя по-настоящему. Иначе она не ушла бы от тебя к
этому Георгию Аркадьевичу, иначе она навестила бы тебя хоть разок
здесь, в госпитале, иначе она была бы верна тебе, твоим интересам, я
имею ввиду твою мастерскую...
- Нет, это неправда, она любила меня! - горячо запротестовал
Виктор и тут же в глубине души поверил Антону.
А Антон вспомнил новогоднюю ночь, когда они вместе пели и
веселились в комнате, которую снимали Виктор и Галина. Виктор,
пьяный больше от счастья, чем от выпитого, вышел на кухню за
чем-то, где курили остальные гости, и Галина, сидевшая на кровати
рядом с Антоном, тут же властно обняла его за шею и жадно поце-
ловала. Антон не стал об этом говорить Виктору ни тогда, ни после, но
сейчас, в Лефортовском парке, он подумал о том, что надо каким-то
образом предостеречь Виктора и поэтому перешел на дружески грубо-
ватый, слегка циничный тон:
- К сожалению, это правда, старик. И ты сам это прекрасно зна-
ешь. Лично я всегда, когда глядел на тебя с Галиной, всегда убеждал-
ся, что ты достоин лучшего, лучшей судьбы, лучшего экземпляра
слабого пола. Ты пойми, что все женщины - это дикие кошки, они
никогда не поддаются окончательному приручению. И Галина, Гал-
ка твоя, была не птицей, а худой, голодной кошкой, которая отогре-
лась в твоем тепле и потянуло ее на волю, на охоту. Так что считай, что
крупно не повезло этому Георгию Аркадьевичу, а тебе, наоборот...
Кстати, о делах, о твоей работе... Если уж тебе так худо со своим
шефом-дураком, так что на нем свет клином сошелся? Поищем тебе
другую работу, например в нашем министерстве. Хочешь? А лучше
делай потихонечку диссертацию, будь вежливым и аккуратным, ис-
полнительным, нужным человеком. Или тебе с этим Иваном Сергееви-
чем весь век свой жить?
- Опять двойное... - Виктору была приятна забота Антона, да он
и сам переоценивал, переосмысливал свое поведение на работе, пони-
мая, что своими декларациями о справедливости, что своими пря-
мыми, открытыми действиями он ничего не добьется.
- Если хочешь, то даже тройное, - кивнул согласно Антон в ответ
на слова Виктора. - Тебя освободили от стенной газеты? Прекрасно.
Теперь присмотрись к тому, кто у вас всей наглядной пропагандой в
институте заведует. Помогай этому человеку щедро, от души, не жалей
для него ни времени, ни сил, а он тебя не забудет при случае. А случай
будет, обязательно будет. Это будет твой козырь, твоя защита.
- Противно, Антон, - поморщился одной стороной лица Виктор. -
Притворяться противно. Все равно, что в гостях - тебе подадут что-
нибудь несъедобное, а ты должен есть да еще нахваливать - вкусно! А
сам думаешь, как бы не отравиться...
- А ты думал, что все схватятся за голову - как же мы это про-
смотрели такого честного, такого принципиального человека, как
Виктор Григорьевич Коробов. Ведь у него такие светлые идеи по по-
вышению, простите, по понижению производительности, столь необ-
ходимых нашему народному хозяйству агрегатов. Это же гениально
просто, что предлагает Коробов: надо требовать от агрегата, от челове-
ка только то, что он может, только то, на что он способен. И не боль-
ше! Вот тогда все станет ясно, все займет свои места. А вот Иван
Сергеевич явно проявил близорукость, недооценил Коробова - давай-
те-ка мы их поменяем местами. Иван Сергеевич, конечно, человек
исполнительный, ему как скажут, он так и сделает, но зато Коробов...
Коробов - человек творческий, не так ли?.. Или ты наивно думал,
что твоя синяя птица Галка прилетит и защебечет словами: "Чижик-
Пыжик, я продала импортные сапоги с подковами и вензелями, не
нужны они мне, глупости все это, подумаешь сапоги, не в них счастье,
в старых похожу, только набойки отдам прибить, да в старых и гораздо
удобнее, совсем не жмут..." Думаешь, другие ради тебя должны
жертвовать своим?.. Будь умнее других, терпеливее и они сами с удо-
вольствием окажут тебе ту услугу, в которой ты так нуждался, да еще
поблагодарят тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60