— Никого не надо вышвыривать, пан инженер, а напишите просто на бумажке: коли не придется строить настил, Вацлав Незмара получит от меня пятьсот крон!
Это было уже слишком!
Инженер встал, прошелся по своему кабинету, смерил взглядом этого сторожа, у которого из-под теплой куртки высовывался синий фартук, и, стыдясь самого себя и своей науки, произнес дрогнувшим голосом:
— Разве что в шутку сделаю по-вашему, Вацлав!
— Да что вы, пан инженер, я не шуткую! — нараспев, на манер прибрежных жителей, возразил Вацлав.— Вы только напишите это на канцелярском листке, да подпишите и печаткой прихлопните!
Качая головой над собственной сговорчивостью, инженер исполнил желание сторожа, и тот, внимательно прочитав и убрав в сумку инженерову расписку, самым торжественным тоном проговорил:
— Так чтоб вы знали, пан инженер, настил-то уже стоит и простоит до утра, за двадцать четыре часа ручаюсь, а вот дальше не решусь...
Инженер стоял, словно с луны свалился, даже рот открыл совершенно не по-инженерски.
— Еще не скумекали, пан инженер? А я ведь достаточно сказал. Довезем лошадьми турбину по льду до места, там ее сгрузим, и сделаем мы это еще нынче ночью. Вот видите, пан инженер, река-то словно нарочно так глубоко промерзла, как и за двадцать лет не бывало. А со льда на берег уж подымем как-нибудь эти полсотни центнеров...
Инженер, непритворно пораженный, еще некоторое время молча взирал на Вацлава, потом выхватил свои часы из кармашка, глянул на них, распахнул дверь в соседнее помещение конторы и крикнул:
— Пан Кршемен! Как можно скорее — к бригадиру! Пускай явится к девяти часам с теми двадцатью рабочими, что заказаны на завтра для «Па-пирки», — сгружать турбину будем еще сегодня! Да пусть поторопятся и придут обязательно, сгружать будем хотя бы и после полуночи! Плата тройная!
Пап Кршемен, хорошо зная своего шефа, уже кинулся к двери, но Вацлав Незмара поймал его за полу:
— Один монументик, пан ассистент, будьте добреньки, подпишите мне эту бумажку как свидетель!
Кршемен прочитал, посмотрел на шефа.
— Подписывайте и бегите! — поторопил его тот.— Ну, пан Вацлав, если все у нас выйдет, как вы говорите, то деньги вы получите еще сегодня: вот, я уже теперь откладываю их в портмоне!
Не сумлевайтесь, пан инженер, они еще нынче перейдут из вашего кошелечка в мой!
— А теперь — пошли,— решительно сказал инженер.— Надо все как следует осмотреть.
Уже выйдя на улицу, он засомневался:
— А удержит ли лед все двести центнеров, счи-1.1Я с платформой и лошадьми?
— Нынче-то, милостивый пан?! — победно вскричал скфый Незмара.— Нынче возьму вот самое «Папирку», да скажу — выбирайте ей место, и не в рукаве, а на самой Влтаве, где хотите, и там я вам эту «Папирку» поставлю, и лед не хрустнет, а уж в рукаве-то тем более. Там промерзло на верных два с половиной метра, до самого дна.
- А если лошади будут скользить по льду? И это сомнение играючи рассеял старый сторож: на льду надрубят насечки, и кони пойдут как по мостовой. И еще на десятки других сомнений нашел Вацлав неопровержимые возражения, так что в конце концов инженер похлопал его по плечу и похвалил за сообразительность.
— Это что,— гордо сказал Вацлав.— Как я простой человек, то и кумекаю маленько, и, боже ты мой, кабы у нашего Вены была батькина башка! А вот чего нельзя забывать, пан инженер, надо, чтобы было вдосталь чаю, да покрепче, с ромом, для людей-то, чтоб не выдохлись на таком морозе, только давайте им не до работы, а уж на роздыхе...
Императорский советник подоспел к тому знаменательному моменту, когда идея старого сторожа должна была осуществиться.
Но для этого следовало прежде разгрызть самый твердый орешек — сопротивление возчиков, которые во что бы то ни стало желали распрягать: с какой стати им отвечать, коли лошади провалятся под лед? Только когда инженер взял всю ответственность и весь риск на себя, они согласились,— не без содействия, однако, некоего шуршащего аргумента, переданного в их жесткие ладони.
Накормили коней и тронулись; но прежде пришлось еще переспорить императорского советника, который опасался за целость турбины; дело чуть не кончилось ссорой, но советник умолк, едва инженер заявил, что если ему не будут ставить палки в колеса, он пустит турбину по меньшей мере на месяц, а то и на три месяца скорее,— это уж будет зависеть от силы и сроков разлива реки.
Уллик не уходил домой, пока не сгрузили турбину.
Это, правда, прошло не так гладко, как говорил Незмара: дорогу по льду пришлось выстелить досками; но к полуночи турбина лежала у подножия «Папирки».
Едва отзвучало последнее «Эй, раз!», как старый Незмара, почесывая в затылке, протянул к инженеру свободную ладонь:
— Осмелюсь, значит, попросить свое, пан инженер...
— Да, да, я бы и так не забыл,— инженер неторопливо вынул пять сотенных бумажек и положил их на протянутую ладонь, не удержавшись от замечания: — Ну, пан Вацлав, так легко вы еще не зарабатывали эдакую кучу денег!
— А сами-то, милостивый пан, еще легче заработали пять тысчонок! — весьма удачно парировал тот.
Только теперь императорский советник узнал, что способ доставки турбины по льду изобретен Незмарой, и ему ничего не оставалось, как тоже обратиться к своему кошельку.
— Это нам на пиво, ребята! — вскричал Незмара, размахивая двадцатикроновой бумажкой советника.— Пошли все, и пить будем до утра!
И «ребята», знакомые Незмары по строительным работам на «Папирке», дружно закричали ему славу.
Армии Фрей, отшельник под крышей «Папирки», разумеется, слышал грохот и гвалт внизу, длившийся с десяти до двенадцати ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133