Значит, неправда то, что у нас говорят — будто теннис просто средство, превосходное для одной цели — для замужества? И богатые молодчики «Патриция» — они что, из воска?
Тинда промолчала. Как раз сегодня она задумала повести Вацлава, как дикого зубра, за кольцо, продетое в ноздри — а вышло-то, что именно он объяснил ей ее собственное положение куда яснее, чем это могла сделать она сама.
А положение ее в глазах людей ее круга было вот каким: в пражском спортивном мире не было, правда, недостатка в «партиях», да сама-то она не была «партией», если понимать под этим словом стремление соединиться в браке.
Тинда уже не была «партией»; с каких пор? Этот вопрос заслуживал отдельного размышления. Маня вот как-то сумела выбраться из такого положения...
Незмара тоже молчал, не отрывая подозрительного взгляда от ее опущенных век. Наверное, теперь она уже на самом деле думает разойтись с ним, если заговорила о столь благоразумно-практических вещах!
— Конечно, тут уж ничего другого не остается,— решился продолжить свою мысль Вацлав,— кроме как подыскать богатого дедушку или, лучше сказать, американского дядюшку!
И он громко рассмеялся, полагая, что был остроумен.
Тинда вспыхнула, устыдившись самое себя.
«Как?! — укорила она себя мысленно.— Разве я продажная девка? Я ведь артистка — или Майнау ошиблась? Искусство — вот моя «партия»! Как могла я хоть на мгновение забыть об этом?!»
— А помните, барышня? — спросил Незмара, показывая на реку.
Тинда огляделась. Они стояли возле самого дальнего выступа острова, значительная часть которого затоплялась в половодье. Сейчас река скована льдом, па выступе лежат высокие сугробы, и все же Тинда моментально припомнила сцену, разыгравшуюся в этом месте как-то ночью минувшим летом.
Она покраснела, посмотрела прямо в глаза Вацлава разгоревшимся взглядом и сказала:
— Дедушка ли, дядюшка или еще кто, а должна признать, что инженер Моур честно, как и подобает мужчине, соблюдает договор, однажды заключенный!
Ай-яй-яй,— довольно бесстыдно отозвался Незмара, полагая, что с помощью такого тона одержит верх.— Значит, был уговор, и по рукам ударили!
Тинда вместо ответа села прямо на снег в своей шубке искусственного каракуля и стала прикручивать к ботинкам коньки.
И на каток вовсе незачем ходить,— как бы про себя проговорила она.— Лед на Влтаве нынче повсюду прочный да гладкий...
Наступил, как говорится, психологический момент.
Вацлав колом торчал над Тиндой, ему и в голову не пришло нагнуться и помочь ей.
Молчание было довольно долгим.
— Хахх! — презрительно бросил потом Вацлав, все еще считая себя хозяином положения.— Договоры! Какие договоры? Я вот никому словечком не обмолвился, и не скажу... скорее язык проглочу!
Тинда — ни слова; только топнула левой ногой, к которой уже прикрепила конек.
— «Или еще кто»! — передразнил он Тинду, внимательным оком знатока наблюдая за тем, как она привязывает второй конек.— И вы, барышня, верите в его миллионы, а то даже в миллиард? — спросил он, потому, что Тинда упорно молчала.— Да, конечно, верите,— ответил он сам себе.— Не то — какие уж там договоры!
Тинда по-прежнему молчала. Он наконец нагнулся, чтобы помочь ей, хотя она, в сущности, была уже готова.
— Руки прочь! — крикнула она так повелительно, что Незмара вздрогнул и выпрямился.
Она даже не приняла его руки — сама встала на лед.
Издали закричал что-то старый Незмара.
В любое другое время его громовое «Вена-а-а!» — отозвалось бы эхом от противоположного высокого берега, но сегодня оно заглохло в снежных перинах. Тотчас после крика раздался свист сквозь пальцы, уже с большим эффектом разрезавший воздух.
Старый Незмара, такой маленький издали, сбежал на лед и принялся семафорить руками, призывая их срочно вернуться. А на берегу появилась еще одна фигурка, словно вырезанная из черной бумаги и приклеенная к белой.
Едва Тинда увидела эту фигурку, как стрелой помчалась к острову, не сказав ни слова.
Молодой Незмара тоже, несмотря на расстояние, тотчас узнал, кто там стоит, хотя видел этого человека лишь один раз на концерте в «Лютне»: человекообразная обезьяна! Она утопала в огромной шубе, отчего руки ее казались еще длиннее, а ноги короче.
3
Карьера барышни Тинды начинается многообещающе
Пробегая по возможности изящнее эти триста метров к острову, Тинда отдала бы бог весть что, лишь бы знать — пошел ли молодой Незмара дальше, к катку, или — дуралей! — следует за нею. Но ни за что на свете не стала бы она оглядываться: Моур не спускает с нее глаз!
Но вот она уже перед ним и мгновенно улавливает движение его глаз — поверх ее плеча, за спину ей, к ее спутнику. Впрочем, в следующий миг Моур уже всем своим существом обратился к ней; однако от чуткой Тинды не ускользнуло, что Моуру пришлось призвать на помощь всю свою американскую галантность, чтобы поклониться ей с обычной церемонностью.
— Мистер Моур! — удерживая равновесие, Тинда взмахнула обеими руками и лишь затем протянула ему правую для крепкого. Так-то вы держите слово?! Вы же знаете нерушимое условие нашего договора — никаких подарков! Да еще таких дорогих и необычных, что вся Прага явится глазеть,— хотя, как видите, сами боги не желают, чтобы вашим подарком пользовались. И вообще, я ни за что не сяду в эту лодку!
— Мисс Уллик! — улыбнулся американец, причем от уголков его глаз веером побежали к вискам морщинки (в этом состояли и улыбка его, и смех, и хохот).— Не будем говорить об этом. Наш договор гласит, что вы не принимаете от меня подарков, но я-то имею право дарить! Можете не принимать — в таком случае моторка останется у причала как моя собственность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133