— Вот, пан инженер, теперь сами видите, на что он способен, какое мне удовольствие...
Слова совершенно, впрочем, излишние, потому что всем было известно, что под крышей «Папирки» живет чудак, скандалист, оригинал — или просто «псих»,— а инженер прекрасно знал скандальную хронику своего мирка.
И тем не менее все почувствовали еще большую неловкость. ч
— Ну что же, господа, что будем делать? — нетерпеливо спросил императорский советник.
В анналах «Папирки» запечатлено, что нетерпению пана советника предстояло новое испытание, на сей раз в лице человека в темно-синем мундире с серебряными пуговицами, который так незаметно очутился на сцене, словно вынырнул из реки. Темно-синий человек почтительно снял фуражку с высоким серебряным околышем и кокардой с гербом королевского города Праги и протянул пану Уллику официальную бумагу.
Рассыльные магистрата вовсе не были непривычным явлением на фабрике, но этот был не из служителей магистрата и посему удостоился отчужденно-вопросительного взгляда пана советника, который принял бумагу с прочувствованным «гм» и начал читать. Читал он долго, и по мере того, как глаза его скользили по строчкам, лицо его прямо-таки на глазах вспухало и багровело.
— Ну что, пан инженер,— воспользовался паузой старший рабочий, махнув рукой,— болванка сел.а на место, можно продолжать, да только разобьем мы ее. Второй удар нам покажет, не погнется ли. Ну-ка, ребята!
— Стоп! — скомандовал тут императорский советник.— Стоп! Пока отставить! Хорошенький сюрприз,— обратился он к инженеру, протянув ему бумагу и одним движением головы сбросив пенсне, после чего очень громко произнес свое «сапристи» и даже ногой топнул, но тотчас взял себя в руки.
— Какого черта! — захорохорился инженер.— Как может магистрат запрещать строительство, когда у меня на руках лицензия наместничества, нельзя же так сразу все отменять по одному лишь ходатайству Общества охраны памятников старины! Ведь мы ничем пока и не повредили этому памятнику! — Инженер поднял взгляд на стену «Папирки», сложенную из коричневых каменных кубов, и, сплюнув, добавил еще: — Тьфу, черт!
— Потише, потише,— призвал его пан Уллик к большей сдержанности.— По решению консервацион-ных властей , это ходатайство имеет силу немедленно приостанавливать работы. Как видите, назначена новая комиссия.
— Ну конечно, и главный советник по делам строительства — почетный член этих «консерваторов», еще бы! Да это же орган не для разрешения строительства, а для запрещения — как только на пути попадается какая-нибудь старая развалюха!
— Пан Гурка, сбегайте на Поржич за фиакром, пусть едет навстречу мне к башне святого Петра! — высоким тоном приказал пан Уллик младшему конторщику, и того как ветром сдуло.— А вы, любезнейший, передайте господину магистратному советнику мою просьбу подождать меня, я сейчас у него буду!
Это относилось уже к рассыльному, который принял повеление с очень учтивым «слушаюсь» и удалился.
Но сам Уллик так быстро пошел прочь, что еще на мостике обогнал рассыльного — он уже не считал нужным разыгрывать перед персоналом возмущение, с которым он, пускай не без труда, все же справляется; теперь он принял вид человека авторитетного, способного навести порядок не только на собственном предприятии.
— А, черт! — еще раз выругался инженер и, сдвинув шляпу на другое ухо, внезапно решил: — Пан советник, я с вами!
По энергичному жесту старшого рабочие оставили свои веревки, и они закачались над помостом, как плети; двухсоткилограммовая болванка замерла на своем месте — она-то и была победителем, ибо на сегодня все ограничилось единственным ее ударом.
— Многое я перевидал на своем веку, но такого начала у меня еще не бывало,— проворчал производитель работ.
— Это святой Иван нас сглазил,— подхватил один из рабочих.— Впервые видел я привидение среди бела дня...
1 Учреждение, охраняющее памятники старины.
— Не говорил я, что нынче вобьем не больше, чем на пядь? — засмеялся старший рабочий.— Я не суеверный, но в приметы верю!
Это, однако, не утешило производителя работ. Да и все остальные, особенно рабочие у каната, разошлись недовольные.
Тяжелая баба так и осталась там, куда упала — на верхушке сваи, словно хотела сказать строптиво: «Раз ударила — и будет с меня!»
Прежде чем упал второй удар, протекли целые месяцы...
4 Тинда, Маня, Боудя
Уперев локти в стол, обхватив подбородок большими пальцами, а указательные подняв к уголкам губ и прижав остальные к ладоням, Тинда Улликова очень сосредоточенно разглядывала свою сестру Маню, сидевшую за столом напротив.
Маня этого не замечала, целиком погрузившись в чтение какой-то иллюстрированной книги, которую держала за своей тарелкой.
Сестры весьма разнились друг от друга и внешностью, и одеждой. Старшая, Тинда, только что встала и была еще в роскошном кружевном дезабилье, прозрачном, <: ажурными строчками, где только было возможно. Маня же, медичка, уже вернулась к обеду из клиники и была одета, как всегда, в свой неизменный темно-зеленый костюм дамского сукна с мужским воротничком, и даже не таким уж ослепительно белым.
Маня была смуглянка с оливковым оттенком кожи; ее густые черные волосы, плотно прилегавшие к голове, как перышки ворона, были коротко, по-мужски подстрижены — студенткам некогда заниматься прической. Это отлично гармонировало с ее здоровой худобой. В то время, как Тинда...
Ах, Тинда!
— Послушай, Тиндинька,— нарушила молчание тетушка Вашрлова, дальняя родственница, жившая в семье Уллик,— дева уже в летах, но отнюдь не кисло-сладкая и видом вовсе не напоминавшая этакого капрала в юбке при особе Тинды (Маня, хоть и младшая, будучи медичкой, обходилась без гарде-дамы 1).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133