Борский торопливо соскочил с дрожек и вошел в подъезд. Седой благообразный швейцар в голубой ливрее встретил Василия Александровича с фамильярною почтительностью слуги, знающего себе цену, и, снимая с Борского пальто, проговорил:
- Давненько не изволили бывать у нас, Василий Александрович!
Борский любезно потрепал по плечу старика, вынул из бумажника красненькую ассигнацию, дал ее старику и спросил:
- Есть кто у Натальи Кириловны?
- Господин Красносельский, - отвечал швейцар, благодаря поклоном за подачку. - Да, надо быть, скоро уйдет... Уж он около часу сидит... Вы, Василий Александрович, по делу к Наталье Кириловне?
- Да.
- В таком разе вы изволили в хороший момент попасть. Она сегодня у нас в лучшем виде. Только что депешу получила от своего!..
Борский кивнул старику за сообщение и поднялся по мраморной лестнице, уставленной бюстами и цвета-ми. На верхней площадке его встретил солидный лакей во фраке и отворил настежь двери в залу. Из белой залы с золочеными стульями Борский прошел сперва в желтую гостиную, оттуда в другую, малиновую гостиную, поменьше, и остановился. Из непритворенной двери в соседнюю комнату доносился разговор.
Борский кашлянул.
- Эй... кто там? Входите! - проговорил из соседней комнаты резкий, несколько грубоватый женский голос.
Борский вошел в небольшую турецкую комнату.
Неслышно ступая по мягкому ковру, он подошел к полной роскошной блондинке со вздернутым носом, сочными толстыми губами и хорошо развитым бюстом. Она сидела на оттоманке, в капоте, с распущенными светло-русыми волосами, полная, белая и свежая, и лениво подняла голову при виде Борского. Она производила впечатление хорошо откормленного, роскошного, чувственного животного. На ее вульгарном лице сияло выражение сытости, довольства и наглости. Видно было, что эта женщина привыкла к роскоши, но не выросла в ней. В ее манерах сказывалось самодовольство выскочки и вульгарность добродушной прачки.
Наталья Кириловна лениво протянула Борскому полную выхоленную руку в бриллиантах для поцелуя. Борский почтительно поцеловал руку и раскланялся с высоким седым господином со звездой, сидевшим на низеньком стуле у ног Натальи Кириловны.
- Вы не знакомы? - проговорила она. - Красносельский! Борский!
Гости пожали друг другу руки.
- А вас, Борский, давно не видать. Где вы пропадаете? Я слышала, вы женились?
- Женился, Наталья Кириловна.
- И, говорят, ваша супруга красавица?..
Наталья Кириловна зевнула. Она не умела вести разговора. Потом, как бы вспомнив новость, она проговорила с важностью:
- Могу вас поздравить с победой, господа: вчера одержана победа под Систовом... или Систовцем... Я вечно перепутаю названия! - добавила она, смеясь.
Гости выразили удовольствие и заметили, что победы не заставят себя ждать. Наталья Кириловна опять зевнула. Красносельский стал прощаться. Он несколько раз поцеловал руку Натальи Кириловны и заметил:
- Так когда же прикажете заехать?
- Приезжайте завтра... Я приготовлю письмо... До свидания... Очень рада, что ваше дело скоро устроилось, очень рада... Да смотрите, пришлите мне из Болгарии костюм болгарский... Говорят, красивый...
Красносельский еще раз поцеловал руку, рассыпался в благодарностях за добрую помощь и обещал прислать костюм немедленно.
- Вы в нем, Наталья Кириловна, будете просто восхитительны! - добавил он.
- А вот посмотрю... Смотрите же, завтра... Я и посылочку приготовлю!
Красносельский ушел.
- А вас, дорогой Василий Александрович, я не могу порадовать... Я вчера получила письмо, что подряд, о котором вы хлопотали, на днях сдан.
Борский чуть не привскочил на стуле.
- Кому?..
- Какому-то Иваницкому... За него барон Зек хлопотал... Говорят, Иваницкий подставное лицо и будто это Орефьева все дело ведет... Вы не сердитесь... Я тут ни при чем... Придумайте что-нибудь другое!.. Вы знаете, я для вас всегда готова просить!
Борский слушал я не слышал, что говорит эта женщина. Он ехал вполне уверенный, что дело за ним, и вдруг оказывается, что его предупредили. Он помнил только, что надо платить, сроки близки и что ему грозит банкротство.
- Это вас беспокоит, Борский... Да вы не унывайте. Придумайте что-нибудь другое... Теперь наша армия нуждается в честных людях...
Наталья Кириловна проговорила эти слова с особенною торжественностью и затем спросила:
- А уж скоро на дачу надо... Вы куда?
- В Царское...
- А я в деревню поеду... В деревне хорошо...
- Вы скоро едете?..
- Нет еще... В июне, не раньше... Знаете ли, Борский, я люблю деревню... Конечно, теперь не будет того покоя... Война... убитые, но вообще в деревне прелесть... У меня там купанье какое!
"Черт мне в твоей деревне!" - думал Борский, слушая ленивую болтовню Натальи Кириловны.
- Вы, Борский, приезжайте ко мне в деревню... Только ухаживать не смейте... Рассержусь! - усмехнулась Наталья Кириловна, потягиваясь на оттоманке, словно объевшийся кот. - За мной Игренев вздумал ухаживать, так ему досталось, бедному...
Борский хотел было спросить Наталью Кириловну, как это барон Зек успел обладить дело, но в комнату вошел молодой кавалерист и поднес Наталье Кириловне крошечную обезьяну.
- Только что на биржу привезли, Наталья Кириловна! - воскликнул офицер, подавая маленького зверька.
- Ах, какая прелесть!.. Спасибо вам, Аладьин. Целуйте руку!
Она занялась обезьяной, послала офицера за молоком, целовала маленького зверька, положила его себе на грудь и совсем забыла о Борском.
- Да куда вы, Борский? - заметила она, когда Борский поднимался. Посмотрите, что за прелесть... Сейчас мы ему сливок дадим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57