– Капитан просит позволения видеть ваше превосходительство!
– Проси!
И, обращаясь к Артемьеву, прибавила, любезно и конфиденциально понижая голос:
– A la bonne heure! Сейчас увидите большого философа-мужа.
– Да Князьков и не женат.
– Какой Князьков?.. Я говорю про милейшего Ивана Николаича… Вы знаете Каурова? Муж недавно перевел его командиром с «Верного» на «Олега», а Князькова на «Верный».
В вошедшем видном брюнете с красивыми крупными чертами моложавого, румяного и жизнерадостного лица, с пушистыми усами и окладистой черной бородой, решительно нельзя было увидать ни малейшей неловкости или затруднительности мужа «великолепной Варвары».
Он молодцевато и как-то приятно и легко нес свою крупную, полноватую фигуру в белом кителе, белых штанах и желтых башмаках, слегка почтительно наклонив коротко остриженную, крепко посаженную, круглую, черноволосую голову с жирным загорелым затылком.
Кауров крепко поцеловал руку адмиральши и с аффектацией почтительного подчиненного спросил:
– Как прикажете, ваше превосходительство… Будить адмирала?
– А что?
– Ученье… Адмирал хоть посмотрит.
– Какое в два часа?
– Минное, ваше превосходительство.
– Не беспокойте Пармена Степаныча. Делайте без него.
– Слушаю-с, ваше превосходительство!
Кауров с каким-то удовольствием и как-то «вкусно» сыпал «превосходительством».
Адмиральша указала на стоявшего Артемьева.
– Вот и новенький к нам. Знакомы?
Кауров так крепко пожал руку Артемьева и так ласково, добродушно и, казалось, чуть-чуть посмеиваясь глазами, улыбался всем лицом, что влюбленный любовник его жены невольно смутился и, казалось, готов был сейчас же извиниться перед мужем и просить, чтобы он на него не сердился. Он сам понимает, как обворожительна его жена.
– Молодой человек не хотел к нам… И на меня – ни малейшего внимания. Не удостоил подойти сам. Верно, расстроен. Хандрит… По семье, конечно, – ядовито прибавила адмиральша.
Артемьев презрительно усмехнулся.
– Привыкнет, ваше превосходительство!.. Только немножко подтянуть себя… Нервы и стихнут, Александр Петрович… И я привык на положение соломенного вдовца… Вавочка обрадовала было осенью. Телеграфировала, что приедет… А на днях: «не приеду»… Ну что Вавочка? Она писала, что вы – спасибо, голубчик! – навешали ее… Здорова? Не скучает?
– Здорова… Не скучает, кажется…
– И молодец Вавочка. Честь имею кланяться, ваше превосходительство!
И Кауров снова чмокнул руку адмиральши.
Поклонился и Артемьев, собираясь уходить.
– Так и не удостоите, молодой человек, чем-нибудь интересным из Петербурга? – с насмешливой усмешкой высокомерно спросила адмиральша.
– Ничего интересного нет, Елизавета Григорьевна… А петербургские и кронштадтские сплетни, вероятно, вам хорошо известны, гораздо лучше, чем мне.
Адмиральша едва кивнула и не протянула руки.
XII
Только что Артемьев вернулся на крейсер и стал переодеваться, как капитанский вестовой Максим, такой же добродушный, веселый и суетливый, как и капитан, уже просил старшего офицера пожаловать в капитанскую каюту.
– В большом они нетерпении, ваше вашескобродие!
Через несколько минут Артемьев был у капитана.
– Ну, садитесь и рассказывайте, Александр Петрович! Как принял адмирал и тому подобное? О чем так долго беседовали, если не секрет? Идем мы на Север и тому подобное? – полный любопытства, нетерпеливо и озабоченно спрашивал Алексей Иванович, то и дело вытирая капли пота с лысины.
– Адмирал никак не принял. Храпел.
– Любит всхрапнуть… Ха-ха-ха! От переутомления… Ха-ха-ха! Бык-быком! А Марфа Посадница?
– Форменная донна Стервоза!
Алексей Иванович захохотал, как ребенок, простодушно и заразительно. И глаза стали детскими.
– Это вы ловко окрестили, Александр Петрович… Именно донна Стервоза! Испанисто «задается»… И сама она, мол, донна и ее дядюшка… Удостоился видеть… Тоже вроде гранда Свинтусино-де-ла-Пройдоха.
Видимо довольный своим дешевым остроумием, Алексей Иванович сам же весело смеялся.
– Так что же адмиральша, Александр Петрович?
– Ну и рожа, Алексей Иваныч! Куда хуже сапога… Адмирал храпит, а она у балкона… таращит глаза… Хотел было удрать от нее… Не к ней же являться и прикладываться к ее свиным лапкам в кольцах!.. – раздраженно говорил Артемьев.
Капитан уже не хохотал. Он стал вдруг серьезен.
– Так-таки и не явились к адмиральше?.. И тому подобное?..
– Сама позвала.
– И не подошли к руке, Александр Петрович?.. – спрашивал Алексей Иванович, взглядывая на старшего офицера сконфуженными и в то же время испуганно-укоризненными глазами.
– Не подошел… Пожал руку… Да чего вы волнуетесь, Алексей Иваныч?
– А что она? Ведь все у нас обязательно целуют ее руку. И тому подобное… Нельзя… Так как же прошел этот скандал?.. Чем кончилось? По крайней мере не развели с ней? И тому подобное?.. – совсем уже подавленно спрашивал капитан.
Артемьев рассказал про свое свидание с адмиральшей и прибавил:
– Все кончилось тем, что не подала руки… И с чего вы это так волнуетесь?
– Эх, Александр Петрович!.. – вздохнул капитан. – Не все кончилось… Только началось. И тому подобное. Она злопамятная… И теперь адмирала будет нажигать.
– И черт с ней!.. Пусть ко мне придирается!
– Ко всем, и главное – ко мне… Одни неприятности пойдут… И тому подобное. А то и законопатит нас куда-нибудь в трущобное плавание. И чего вам стоило, голубчик, подойти к ней – все-таки супруга адмирала и в некотором роде, хоть и сапог, а дама! – и приложиться к ее свиным лапам? Потешили бы ее… Мало ли какие подлые руки приходится пожимать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24