Пришел доктор и стал угощать гостя.– Уж меня угощает господин инженер… Спасибо. Я ем за троих. Забыли взять провизию с парохода.– И вы не ели сутки?– Вода была…Он потом выпил два стакана чаю и спросил:– Вы куда идете, господа?– В Батавию, – отвечал механик.Несколько минут прошло в молчании. Пассажир с удовольствием пил чай.– Ура! Идем на Мыс! – радостно воскликнул лейтенант Вершинин, входя в кают-компанию. – Сейчас барон велел переменить курс. И пообедаем же мы на берегу после подлых консервов! И увидим, доктор, женскую красоту… Там ведь англичанки. Готовьте только денежки, доктор и Иван Васильевич!Старший механик добродушно запротестовал.– Не врите… Я женатый…– Скажите, пожалуйста, какой Иосиф прекрасный!.. Скажите, пожалуйста, какой Иосиф прекрасный!.. – Иосиф Прекрасный – имя библейского юноши, проданного братьями в рабство в Египет, где при дворе фараона его тщетно пыталась соблазнить жена царедворца Потифара (Пентефрия). Его имя стало синонимом целомудрия.

Жена в Кронштадте, а вы будете в Капштадте… Наверно туда дернем. От Каптауна два шага…И, обращаясь к Курганину, лейтенант сказал:– Мы вас спасли, а вы – нас. Из-за вас да англичан капитан идет на Мыс… Следовательно, не спаси мы Вас, не видать бы нам англичанок… Восхищайся малайками… Так позвольте выпить за ваше здоровье… Какого вина прикажете?– Никакого.– Почему?– Не пью.– По принципу?– Из-за печени.– В таком случае один выпью… Ваше здоровье!Пришли в кают-компанию и другие офицеры. Все были оживлены.Еще бы! Через два дня моряки будут на берегу.И по такому-то случаю кто-то велел подать бутылку шампанского. Содержатель кают-компании приказал подать десять бутылок.– Согласны, господа?Все, разумеется, согласились.Выпили за скорый приход на Мыс. Выпили за капитана, за старшего офицера, за кают-компанию.Доктор и Каврайский предложили тост за спасенного соотечественника.Тост был принят сдержанно. Пассажир не разделял общего оживления и многим казался несимпатичным и даже подозрительным. Не рассказывает ни о пожаре на пароходе, ни о себе, ни о том, чем занимается и зачем путешествует.Подвыпивший Вершинин даже подумал: «Уж не стибрил ли пассажир крупного куша и не бежал ли из России? По всему видно, что умный человек!»Однако все подняли бокалы. Курганин только пригубил из своего бокала.А Вершинин чокнулся и «дипломатически» спросил пассажира:– Мне кажется, я вас встречал в Петербурге?– Возможно… Я долго жил в Петербурге.– Так… так… Извините… Не были вы директором банка?– Нет! – усмехнулся пассажир.– Значит, ошибся… А очень на вас похож один директор банка…– Если бы Сергей Сергеевич был директором банка, то не путешествовал бы на грузовом пароходе! – заметил мичман.А Каврайский озлился и хотел проучить Вершинина, но вместо того сказал ему:– Вы… много выпили шампанского!Молчаливый пассажир взглянул на мичмана, и в глазах его мелькнула ласковая улыбка.Особенно не нравился пассажир старшему офицеру. Он сразу почувствовал, что этот господин совсем чужой и не из «порядочных» людей. Это видно и по костюму, и по серой фланелевой рубахе, и по несколько грубоватым рукам.«Да и черт знает, что это за птица? Русский – так и будь русским! Должен почувствовать, что с русскими!.. А между тем сидит точно янки… Скотина!.. Точно не знает приличия».И старший офицер с усиленной любезностью проговорил:– Не будет нескромным, если спрошу, давно ли вы из России?– Год…– И, верно, соскучились по России?– Нисколько! – просто и искренно ответил пассажир.Многие переглянулись.– Даже нисколько?.. Вы – оригинальный соотечественник! Ведь как там заграницы ни хороши, а отечество… свое… родное! – впадая в некоторый пафос, продолжал старший офицер. – И там свое дело… служба… друзья… И, главное, домашний очаг… Жена… дети…И так как пассажир поднял свои внимательно-серьезные глаза на Евгения Николаевича и не торопился отвечать, ожидая, что еще скажет этот видимо влюбленный в себя моряк, то старший офицер почувствовал к пассажиру еще большую неприязнь и, внезапно закипая злостью, продолжал:– И что, собственно говоря, особенно привлекательного в заграницах?.. Разве что природа, да, пожалуй, хорошие гостиницы… А если сравнить, где проще и сердечнее люди, где больше не показного, а настоящего патриотизма… Где?.. Неужели все эти говорильни не показали их бессилия сделать что-нибудь серьезное…Пассажир по-прежнему молчал.И старший офицер не без раздражения спросил:– Вы, верно, не согласны со мной?..– Не согласен!Многие с удивлением взглянули на пассажира.А старый механик, разрешивший себе кроме шампанского пройтись и по хересам и почувствовавший себя решительно несчастным вдали от королевы Марго, обратился к пассажиру и, слегка заплетая языком, проговорил:– Сергей Сергеевич!.. Вы не согласны. И это ваше дело. Быть может, и я с вами соглашусь, если узнаю, почему вы не согласны… Но вот мы здесь… Черт знает где… Вы чуть не погибли. Так неужели вас не тянет в Россию… к домашнему очагу?.. А я так сейчас бы в Кронштадт… Извините, Сергей Сергеевич… Сию бы минуту…– Да у меня семейного очага нет, Иван Васильич! – промолвил пассажир.– Вы, верно, спать хотите, Сергей Сергеич? – с дипломатической целью спросил доктор.– И очень.С этими словами пассажир встал и, сделав общий поклон, ушел в каюту в сопровождении Каврайского.
Когда шампанское было выпито и пора было расходиться, старший офицер не без таинственности произнес:– А ведь загадочный пассажир!Почти все согласились, что загадочный.Были разные предположения: или у пассажира на душе преступление, или он – государственный преступник, бежавший из Сибири, или политически неблагонамеренный человек.
1 2 3 4 5