— Так тебе понравились мои родственники? — спросил он минуту спустя, отодвигаясь от Раисы.
— Понравились… Они, верно, добрые.
— Всякие есть между ними, — неопределенно заметил Пинегин.
— Твоя мать — прелесть, сестры — милые, — восторженно говорила Раиса.
— А братья?
— И братья славные.
— У тебя, кажется, все люди — славные, — смеясь сказал Пинегин.
— А разве твои братья не хорошие? — испуганно спросила молодая девушка.
— Самые обыкновенные экземпляры человеческого рода, да я не про них. Я — вообще. Ты обо всех людях судишь по себе. Золотое у тебя сердце, Раиса! — горячо прибавил Пинегин и подумал: «И совсем ты проста!»
— Какое же тогда оно у тебя? — переспросила Раиса.
— Далеко не такое хорошее, — усмехнулся Пинегин.
— Не клевещи на себя, Саша! — горячо воскликнула девушка. — Разве я не вижу, какой ты мягкий и добрый?.. Разве я не читала твоих произведений? Разве я не понимаю твоей правдивости? А вся твоя прошлая жизнь? Твое страдание за правду?
И про это «страдание за правду», в действительности мало похожее на серьезное страдание, рассказывал девушке Пинегин, представляя злоключения свои в значительно преувеличенном виде, чтобы показаться в глазах Раисы страдальцем. И молодая девушка, совсем мало знавшая людей, конечно всему верила.
Надо сказать правду: Пинегин не испытывал приятных чувств от этих восторженных похвал невесты. В самом деле, не особенно весело слушать дифирамбы человека, которого вы собираетесь зарезать. К тому же теперь, когда эта девушка была совсем в его власти, следовало несколько отрезвить ее и от восторгов к нему и от многих странных идей.
Не для того же женится он, чтобы в самом деле раздать богатство и жить в шалаше с немилой женой. А она как будто на что-то подобное надеялась.
— Ты, Раиса, заблуждаешься насчет меня, — начал серьезно Пинегин.
Вместо ответа молодая девушка весело усмехнулась.
— Право, заблуждаешься, и это меня тревожит.
— Тревожит? — с испугом спросила она.
— Да, ты по своей доброте считаешь меня гораздо лучшим, чем я есть.
— Положим даже, что это так. В чем же тут тревога?
— За твое разочарование. Ты убедишься, что я не такое совершенство, каким создали твое воображение и твоя любовь, и…
— Что? — перебила Раиса.
— И разлюбишь меня.
— Я? Тебя разлюбить! Никогда! — воскликнула горячо Раиса. — И ты не совсем знаешь меня: я из тех натур, которые любят раз в жизни, но уж зато навсегда! — прибавила она с какой-то торжественной серьезностью… — Но к чему ты все это говоришь! Разве я не знаю, какой ты хороший? Разве ты способен когда-нибудь обмануть?
Пришлось замолчать. Для нее, влюбленной, этот красивый, кудрявый Пинегин был лучшим человеком в подлунной…
Разговор перешел на другие предметы. Они говорили о будущей жизни, о планах, о том, как они поедут после свадьбы за границу и устроятся потом в Петербурге. Рассказывая о будущих планах, Пинегин, между прочим, заметил, что «богатство обязывает…»
— И стесняет, не правда ли?
— Если не уметь им пользоваться… Раздать все не трудно, но что в том толку? Всякие миллионы — капля в море и серьезно всем не помогут. Надо, следовательно, помочь хоть немногим, но зато существенно…
Пинегин развивал в этом направлении свои взгляды и говорил на этот раз не только красноречиво, но и искренно, и когда кончил, то спросил:
— Разве ты со мной не согласна, Раиса?
Напрасный вопрос! Она на все была согласна и ответила:
— Ты лучше меня знаешь, как надо поступить. К чему ты спрашиваешь?
Пинегин облегченно вздохнул.
— А твоя мать и сестры были за границей? — спросила Раиса.
— Нет.
— Так ты их, Саша, отправь. И вообще… я надеюсь, ты не будешь стесняться… Все, что у меня есть, твое. Не правда ли?.. И ты поможешь своим и кому только захочешь… Помнишь, ты говорил, сколько бедной молодежи… У нас ведь денег много, слишком даже много… Не жалей их… Теперь же возьми сколько нужно… Я тебе дам чековую книжку… Прошу тебя…
— Экая ты добрая, Раиса… Спасибо тебе… В самом деле, матери надо отдохнуть…
— Смешной ты, Саша, — благодаришь. Ведь это обидно. Разве может быть иначе? И, знаешь, я все собиралась тебя просить и боялась… Эти денежные дела всегда неприятны.
— О чем просить?
— Чтобы ты поскорей взял на себя управление делами. И тетя об этом говорила. Добрая старушка всем заведует и всего боится. А ты — мужчина. Она говорит, что надо тебе доверенность. Так уж ты сделай все это и распоряжайся всем как знаешь…
— После, после, еще успеем! — отвечал Пинегин, невольно чувствуя смущение.
Карета остановилась у подъезда. Пинегин вышел проводить невесту.
— Зайдешь? — спросила Раиса.
— Прости, голова болит… Этот обед…
— Ну так выспись хорошенько, Саша.
Они поднялись во второй этаж.
— До завтра? — спросила Раиса, останавливаясь у дверей и протягивая Пинегину руку.
— До завтра.
— Любишь меня, дурнушку? — шепнула Раиса.
— А ты сомневаешься?
— Нет, нет, — радостно проговорила девушка. — Разве ты мог бы обманывать? Господь с тобой!
Пинегин крепко поцеловал невесту и спустился вниз. Швейцар подобострастно распахнул двери и крикнул:
— Подавай!
Пинегин вскочил в карету и велел отвезти его домой.
— Шишгола… а поди ты теперь! — проговорил старик швейцар, захлопнув дверцы, и направился в швейцарскую.
X
Благодаря знакомому репортеру одной маленькой газетки слух о женитьбе «г. Пинегина, нашего молодого и даровитого беллетриста, на г-же Коноваловой, владеющей несметными богатствами», попал на столбцы газет, и в скором времени Пинегин стал получать ежедневно массу писем от совершенно незнакомых ему людей с поздравлениями, пожеланиями, просьбами о деньгах и с самыми разнообразными деловыми предложениями поместить выгодно капитал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20