Аверя прилип к камышовому плетню. Проскрежетал зубами: трусов бы не тронул, подлый! А то ведь видно все...
- Здравствуй, Аверьянчик, - запела Алка и красиво посмотрела на него лучистыми глазами. - Ты, говорят, отличился сегодня...
Аверю облил холодный пот: дошло уже?
- Как отличился? - Он стал осторожно прощупывать обстановку.
- На машине уехал. Один. С пограничниками. И с собакой... Ты такой отчаянный!..
Аверя заулыбался. Услышать это после стольких страданий было приятно. Все-таки она ничего девчонка, Алка, понимает его, и такая тоненькая и хорошенькая. Но лучше бы встретилась не сейчас...
- Ну ты чего все стоишь? - Алка подошла к нему.
- А тебе чего? Хочу - и стою.
- Смешно как-то.
- А ты чего остановилась? - Аверя стал сердиться. - Ведь шла куда-то?
- А теперь хочу с тобой поговорить.
- А мне некогда. Иди, куда шла.
- Некогда, а сам стоишь... Сейчас плетень упадет.
- Плевать! - Аверя едва сдерживал себя.
Раздался стук туфелек, и Аверя увидел Фиму с корзиной на руке. Не хватало еще одной!
- Отторговалась? - спросила Алка. - Сколько выручила?
- Тебе не сосчитать.
- А все-таки?
- Сама поторгуй - узнаешь. - Голос Фимы был глух и недобр.
- Мы этим делом не занимаемся. Мама никогда не пошлет меня торговать. Даже виноградом. В прошлом году у нас его было завались сколько, а продавала соседка, тетя Шура. Самим ведь неудобно, мы к тому же пионерки. Что скажут...
У Фимы сузились глаза.
- А мне удобно. Я врожденная торговка!..
- Ну, раз так...
Фима глянула на Аверю и, кажется, все заметила, потому что глаза ее перестали быть холодными, а в краешках сжатых губ неуловимо затрепетала улыбка.
Аверя сделал ей таинственный знак: повел бровью на Алку и тихонько мотнул головой в сторону - уведи, дескать.
- Аверчик, - попросила Алка, - пойдем завтра купаться на Дунаец, туда, где кино крутили... Хорошо?
- Ладно, - тут же согласился Аверя. Он готов был на любое, лишь бы отделаться от нее.
- Только не с утра, а попозже, после двенадцати.
- Ладно.
- Ну, пошли к нам, - заторопила ее Фима и подтолкнула плечом, - я такую книгу сменяла в библиотеке...
Больше Аверя ничего не слышал. Он попятился назад, юркнул в пустынный проулочек, перелез через плетень, сверкнув незагоревшей белизной зада сквозь порванные трусы, и под айвами и черешнями стал красться к своему дому.
Глава 2
ФИМА ИЗ "ВТОРОЙ ВЕНЕЦИИ"
Кладь была неширокая, в две доски, и Алка шла не рядом, а сзади. Обдавая шею Фимы теплом дыхания, она без умолку лопотала о том, что на пляже прибавилось еще две палатки туристов. Одна - удивительно красивая, не похожая на остальные, разбитые ранее, наверно, из нейлона, вторая обычная, какие продают и в их магазине.
В одной из этих палаток, по ее словам, все время раздается музыка, слышится смех, и ее обитатели, видно, не скучают Неподалеку от новых палаток стоит серый "Москвич", на нем, наверно, и прикатили сюда.
Фима слушала ее вполуха: мешали собственные мысли - уж очень не хотелось являться домой с Алкой. Бабка с матерью начнут про семечки спрашивать, деньги подсчитывать. Уж Алка не упустит случая и пойдет по городу языком молотить, что и как.
Жаль, что дом был недалеко, и как ни шла Фима медленно, никак не могла придумать причины, чтоб отвадить Алку.
Помог делу братишка Локтя; в зрелые годы его будут величать Галактионом. Он сидел на приступочке против калитки в их дворик и удил рыбу. Рядом, как воробьи на проводе, сидели еще четыре существа: Федька, по прозванию Лысый, - волосы его были до того белы и редки, что, казалось, их вообще нет; братец Акима, кривоногий и упитанный Саха; молчаливый, но чрезвычайно озорной и отчаянный Толян; четвертый был полосатый котенок Тигрик.
Локтя удил серьезно и обстоятельно, как и подобает дунайскому рыбаку, а остальные рассеянно поглядывали на пробочку поплавка и чирикали кто о чем. Самым заинтересованным лицом во всей этой компании был Тигрик, отпробовавший уже два снятых с крючка малька. Видя, как вокруг поплавка разбегаются круги, он замирал в предвкушении веселого хруста косточек, и худенький хвостик его нервно шевелился на досках.
- Подсекай! - скомандовал Саха.
- Не торопись, дай заглотить, - предупредил Лысый.
- Ну и откусили червя, - холодно констатировал Толян.
Локтя дернул и вытащил пустой крючок. Малыши стали издеваться над ним.
- Дай-ка сюда. - Фима вырвала из рук брата удочку, скатала в пальцах шарик из хлеба, предварительно поплевав на него, чтоб плотнее был, и быстро насадила на крючок.
Воцарилось злорадное ожидание.
Котенок терся об ее ногу и мурлыкал что-то задушевно-кошачье. Наверно, это-то и мешало ей сосредоточиться: под радостное улюлюканье ребятни мальки, сверкнув в воде искрой, то уходили во время подсечки вглубь, то на лету срывались с крючка и шлепались в воду.
Алка, стоявшая рядом, все время канючила:
- Ну чего ты, маленькая? Связалась с кем...
Фима точно не слышала ее.
- И вправду капитанка ты, верно тебя дразнят... Вот возьму сейчас и уйду.
Фима катала в пальцах новый хлебный шарик.
Алка сдержала слово. Когда ее голубенькое платьице исчезло за углом поперечного ерика, Фима подала Локте удочку:
- Держи... Видно, мальки берутся только у мальков, а взрослых не признают.
Подхватила корзинку и толкнула калитку.
К домику вела ровная, усыпанная крупным песком с ракушками дорожка, аккуратно выложенная по краям зубцами кирпичей. Возле домика цвели ирисы. Вокруг росла черешня с айвой, а на грядках поспевала клубника. Домик их, как и все дома Шаранова, был из камыша, обмазанного илом, и был очень стар - лет сто, наверно, простоял; на побеленной стене кое-где чернели молнии трещин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35