Д) Ходили также смутные домыслы о снижении налогов и неминуемом нашествии гигантских треххвостых крыс. Но если в приближение хищных орд грызунов-мутантов еще с натяжкой верили, то снижение налогов считалось нонсенсом, о котором и упоминать-то в приличном обществе не пристало.
В общем, много слухов и сплетен возникло сразу же после окончания битвы, вошедшей в историю королевства. Но одно оставалось бесспорным: «Арена искупления» явила миру удивительное чудо в лице трех героев, сумевших выйти живыми из поединка с непередаваемо ужасными тварями.
Ну а что же сами герои?
Они-то как раз чувствовали себя совсем не так хорошо, как могло показаться со стороны. Выбраться живыми с арены было только половиной дела. Главная опасность подстерегала их под крышей дворца «гостеприимного и милостивого» Фромпа, жестокого и алчного злодея, никогда не прощавшего нанесенных ему обид…
Ворота гладиаторского колизея с противным скрежетом затворились, ознаменовав окончание кровавой резни…
И начало дворцовых интриг и тайных козней, которые зачастую оказываются намного опаснее, нежели открытое противостояние.


* * *

Как самым почетным и дорогим гостям, нам были отведены роскошные апартаменты в королевском дворце. Пышность убранства пяти огромных комнат не шла ни в какое сравнение с тем, что я когда-либо видел прежде (в телесериалах из жизни королей). Либо бюджет Фромпа намного выше, чем у всех, вместе взятых, киностудий в моем мире, либо…
Либо этот безжалостный кровосос выжимает последние соки из своих несчастных подданных, пируя на костях трудового народа.
Впрочем, проблемы угнетенных трудящихся меня волновали меньше всего. Гораздо больше тревожила судьба трех славных героев, одним из которых по глупой случайности оказался ваш покорный слуга.
Судя по мрачному виду Билли, его тоже одолевала тревога. И только Компот (не иначе как растерявший остатки мозгов во время многочисленных испытаний, выпавших на его долю) выглядел совершенно счастливым.
– Жизнь удалась! – радостно потирая руки, воскликнул старик, как только мы переступили порог королевских апартаментов. – Без всякого сомнения, жизнь удалась! – повторил он, буквально лучась от счастья.
– Ты имеешь в виду нашу победу на арене или что-нибудь другое? – устало поинтересовался толстяк, грузно опускаясь в роскошное кресло.
– Ах, какая может быть арена? – небрежно взмахнул рукой колдун. Он сказал это с таким видом, будто речь шла не о кровавой мясорубке, чуть было не засосавшей нас в свое ненасытное жерло, а о какой-нибудь сущей безделице. – Арена здесь совершенно ни при чем. Мы выиграли полкоролевства! Вы хоть понимаете, что значит выиграть половину королевства?
– Да понимаем, – вяло откликнулся я, безуспешно пытаясь забыть о своем несчастном сломанном носе и тупой непроходящей боли, вгрызающейся в мозг. – Это означает стать счастливым обладателем бескрайней пустыни Стумпс и быть похороненным (хорошо, если не заживо) в своей родовой земле. То есть в этих же самых песках.
– Ерунда! – Компот находился в том состоянии нездоровой эйфории, когда на человека совершенно не действуют доводы рассудка. – Будь я обладателем хотя бы сотой части таких огромных земель, то уже одно только это сделало бы меня толстосумом. А у нас имеется половина королевства на троих! Мы невообразимо богаты!
Мы с Билли обменялись мрачными понимающими взглядами и, не сказав вслух ни единого слова, пришли к одинаковым выводам: «Сейчас не самое подходящее время открывать старику глаза на суровую правду жизни. Быть может, это наш последний вечер. И если Компот вдруг решил, что его жизнь удалась и все замечательно, то пусть и дальше пребывает в этом заблуждении. К тому же на предстоящем пиру нам придется лучиться оптимизмом и радостью (чтобы не выказать страха), поэтому нездоровое ликование Компота оказалось как нельзя более кстати.
– Н-да… Жизнь действительно удалась, – не слишком уверенно протянул я, безуспешно пытаясь вдохнуть в свои похоронные интонации хотя бы каплю веселья. – Мы и правда настолько богаты, насколько это вообще можно представить.
– Ну вот видишь, мой мальчик, – глаза старика сияли, словно бриллианты, – ты наконец-то прозрел.
Он был настолько воодушевлен, что от прилива чувств чуть было не потрепал меня по щеке. Но вовремя был остановлен упреждающим голосом Билли:
– Этого мальчика зовут принц Рентал, и он является нашим господином, так что не забывайся, выживший из ума колдун.
Глаза толстяка очень красноречиво указали на дверь и на стены. Он недвусмысленно намекал, что вокруг может быть масса подслушивающих и подглядывающих слуг Фромпа.
Но колдун находился не в том состоянии, чтобы принимать во внимание такие несущественные мелочи.
– Мой господин? – истерично взвизгнул старик, мгновенно переходя из состояния возвышенной радости к низменному гневу. – Ты сказал «мой господин»? – Его уши отказывались верить такой чудовищной лжи.
«Заткни старого маразматика, пока не поздно», – хотел было попросить я Билли, но не успел.
И без моих слов толстяк понял, что для общего блага нужно временно нейтрализовать взбалмошного колдуна. Тяжелая рука воина легла на высохшее от старости плечо колдуна, а вторая слегка сдавила худое горло.
– Как преданный друг и телохранитель принца, я не позволю никому разговаривать в подобном тоне с моим господином, – предупредил Билли.
При этом в его голосе слышалось столько напора и внутренней силы, что ни у кого из присутствующих (и подслушивающих) не осталось даже капли сомнения: если старик не сбавит развязный тон хотя бы на пол-оборота, его шея будет сломана самым немилосердным образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100