Что она чувствовала к тому Та Мингу, за которого вышла замуж?.. На Джиро были надеты потрясающий костюм и защитный шлем — тоже подарок Элнер.
— А почему ты так одет? — спросил Джиро.
— Как — так? — Я оглядел себя.
— Ну как будто ты на мели. Бедный.
— И почему ты всегда брякаешь первое, что приходит в голову, какой бы глупостью это ни было? — нахмурившись, спросил я.
Джиро выпятил губы:
— Ты должен сказать мне. Я слышал о вашем разговоре с Испланески.
Я отвел взгляд. Талита, сидя на пони, напевала: «Я люблю моего пони, я люблю моего пони…», а пони в это время тупыми зубами щипал шелковую зеленую траву, пофыркивая и мотая головой. Внезапный страх уже испарился из их голов. Я перевел взгляд на Джиро.
— Почему вы всегда в курсе чужих дел, хотя при разговорах взрослых вы никогда не присутствуете?
Джиро продолжал тупо смотреть на меня. Тогда я пожал плечами, стараясь отделаться от разочарования и досады.
— Иногда я злюсь, потому что окружающие меня здесь люди ничего не понимают. Это самый худший вид твердолобых, потому что они думают, что знают все, на самом деле не зная ничего. Мало того, они и не хотят знать. Иногда я просто не могу сдержаться, чтобы не сказать что-либо.
— Я тоже. — Джиро взглянул на меня, и в глазах его я увидел еще кого-то, спрятанного, запертого внутри, в самом сердце Джиро. Я коснулся мыслью этого другого, спрятавшегося ребенка. «Иногда я просто не могу сдержаться…» — услышал я молчаливый ответ.
Я вспомнил, что рассказывала Ласуль… Вспомнил, что отчим Джиро — Харон. И легонько тронул мальчика за плечо.
— Понимаю, — сказал я.
Он улыбнулся, немного неуверенно.
— Мама говорит, что ты хороший человек, потому что Харон здорово ненавидит тебя.
Я заставил себя засмеяться. Затем, помолчав с минуту, пока с полдюжины разномастных мыслей не уравновесили друг друга в моей голове, я спросил:
— А где твоя мама?
— В Хрустальном дворце, с Хароном. — У Джиро дернулось веко. — Тетушка сказала, что «Харон» — это имя какого-то лодочника из древней легенды. Он перевозил мертвецов в ад. — Я засмеялся снова. — Когда-нибудь я подарю ему пса с тремя головами.
— Я хочу посмотреть собачку с тремя головами! — крикнула Талита, с трудом сползая с седла.
— Сейчас-то у меня нет ее, ты, амазонка, — сказал Джиро. — А где твоя мама?
Я удивленно воззрился на Джиро.
— Умерла.
Лицо Джиро болезненно сморщилось.
— А где твой отец?
— Не знаю.
— Где мой папа, я тоже не знаю… — Джиро схватил Талиту за руку и потянул к себе, насильно удерживая ее. Талита извивалась, пытаясь высвободиться. — Как ты думаешь, если чего-то очень сильно захотеть, это исполнится? — Я неопределенно покачал головой, глядя на медленно текущий водный поток. — Не давай ничему случиться с тетушкой.
Я кивнул.
— Я хочу летать, — Талита ухватилась за крылья.
— Ты слишком маленькая. — Джиро отпустил Талиту и оттолкнул ее, чтобы освободиться от своей сбруи — крыльев и ремней. — Вот, возьми, попробуй. — Он протянул крылья мне. — Там есть специальные подъемники, и тебе не надо даже махать руками.
Я посмотрел в небо. Желудок и голова у меня поменялись местами лишь от одной мысли о полете.
— Нет, спасибо.
Джиро пожал плечами и небрежно бросил ремни и крылья на землю.
— Ну ладно, тогда давай займемся чем-нибудь другим.
Я вздрогнул:
— Господи, да ты сломаешь их.
— Тетушка подарит другие, — беззаботно ответил Джиро, стаскивая костюм и шлем.
Талита бродила по краю луга, срывая пурпурные и белые цветы и напевая что-то. Я сел под деревом, оперся о толстый шершавый ствол, вдыхая сладкие запахи цветов и нагретой солнцем земли. Пони, похрапывая, пасся рядом.
— Хочешь, устроим скачки? У нас есть еще лошади… — передо мной стоял Джиро, уже переодетый в ярко-красную тунику и брюки.
— Я не умею ездить верхом.
— Мы можем покататься на глиссере…
— Тоже не умею.
Я почувствовал, как зуд досады и разочарования распространялся в его мозгу.
— Тогда мы можем поплавать. — Джиро махнул в сторону реки. — Это легко.
— Я не умею плавать.
— Ты не знаешь, как можно повеселиться?..
Мальчик стоял передо мной, руки в боки, и хмурился.
— Полагаю, что нет. — Я опустил глаза.
— Ну а я знаю.
Сбросив одежду, Джиро побежал к реке, нырнул и поплыл, разгребая воду сильными легкими движениями, точно вода для него, как для рыбы, была родной стихией. Я сидел под деревом и слышал похожее на отдаленный притворный смех эхо его мыслей, ощущения воды и движения.
— Вот! — Букет покрытых комками земли цветов появился перед моим носом, сквозь стебли и листья виднелась радостная физиономия Талиты. — Это тебе. Почему ты не плаваешь, как Джиро?
— Не могу. — Я неловко взял цветы, выронив несколько штук.
Она подняла их и сунула мне в руку.
— Тебе. А эти — для мамы, тетушки и моего пони… — Показав на другой букет, она бережно положила его на землю. — Пусть полежит здесь, — строго сказала Талита, точно она была взрослая, а я — четырехлетний малыш, — а мы можем спуститься к воде, как Джиро. Я помогу тебе. — Она разжала мою ладонь, положила цветы рядом с остальными и стала тянуть меня за руку.
— Думаю, что ты тоже можешь искупаться, — вставая, предложил я.
— Ой нет, — затрясла головой Талита. — Мне всего четыре. Когда я вырасту и мне будет целых пять, я смогу плавать. Может быть, когда тебе исполнится пять, ты сможешь плавать тоже.
— Да, может быть.
Мы спустились к реке. Примерно на метр от топкого илистого берега вода была прозрачная. Под водой были видны гладкие камни и маленькие, стрелками мечущиеся рыбки. Дальше, на глубине, вода темнела, превращаясь в коричневато-серую;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168