— Вы — обезьяны, макаки, вы хороши лишь для того, чтобы жрать кокосовые орехи. Сволочи! Сволочи! Когда ты был сержантом, ты лизал ботинки белым, Нико. Надо было тебе загнуться в гнилом животе твоей матери-проститутки.
Со всего размаха Бакари обрушил на него рукоятку «кольта». Послышался звук разрывающейся плоти, и Кудерк свалился, как куль.
— Мы занесем в протокол, что обвиняемые грубо оскорбили государство Бурунди, — заметил ученым голосом Никоро. — В лице одного из его самых высокопоставленных чиновников. Впрочем, следствие по вашему делу будет довольно долгим, поскольку за него лично берется министр. У него много работы, так как он также является министром связи и обороны. Пусть уведут обвиняемых.
Бакари и М'Поло схватили Малко, каждый за одну руку. Увидев стоявшую перед комиссариатом полицейскую машину, Малко попятился: это был полностью зарешеченный грузовичок, как машина собачника. К дверям уже сбежались негры, чтобы увидеть арестованного белого. Малко твердо сказал.
— Я туда не сяду.
М'Поло помахал рукояткой «кольта» над своей головой:
— Или ты сядешь, или...
Не стоило давать повод избить себя. Малко сел. Запах внутри напоминал запущенный курятник. Нет ничего, на что бы сесть. Оп схватился за решетку. Через несколько минут М'Поло и Бакари бросили обмякшее тело Кудерка на пол, и машина тронулась.
И вовремя: вокруг полицейской машины собралось не меньше сотни негров, которые отпускали шуточки, плевались, выкрикивали ругательства, тогда как водитель с готовностью рассказывал зевакам подробности о преступлении обоих белых.
М'Поло и Бакари ликовали. Чтобы весь город мог видеть могущество их шефа, они приказали водителю сделать крюк, прежде чем поехать в тюрьму, и устроить обоим пленникам прогулку по всей Бужумбуре.
Спустившись по авеню Упрона, они объехали площадь Независимости. Со всех сторон раздавались насмешки.
Они проехали перед «Ля Кремальер», и полицейской машине неожиданно пришлось остановиться из-за грузовика, который выезжал из ряда.
Из любопытства подошла высокая молодая женщина-блондинка с соблазнительной фигурой, стоявшая у дверей ресторана.
Увидев вцепившегося в решетку Малко, она подскочила и подошла еще ближе.
— Кто вы? — спросила она по-французски. — Почему они с вами это делают?
Малко ответил в тот момент, когда грузовик вновь тронулся с места.
— Это ошибка. Провокация. Предупредите... Шум двигателя заглушил его голос. Но несколько секунд его золотистые глаза были погружены в глаза незнакомки. Красивое лицо омрачилось. Она оставалась неподвижной и глубоко взволнованной на краю тротуара, пока машина удалялась. Наконец полицейская машина прибыла в Белый Дом. Этим поэтическим именем называли старую тюрьму, построенную бельгийцами. Тем временем Мишель Кудерк почти пришел в себя. Малко помог ему слезть, и они вместе оказались в канцелярии.
Маленькая комнатка была отвратительно грязной. Стены покрыты надписями. Секретарь вывернул карманы обоих мужчин. Это был здоровенный негр, скорее всего, из племени тутси, на лице которого застыло выражение отталкивающей жестокости. Ничего не говоря, он сложил все вещи в ящик своего стола. Затем он указал на перстень с печаткой Малко.
— А это?
Он уже наклонялся, чтобы снять его силой. Малко стал утверждать, что снять перстень можно было только вместе с пальцем. Негр немного заколебался: у него не было под рукой инструмента.
Положение спас Кудерк. Он сказал секретарю на суахили:
— На твоем месте я не стал бы его забирать. Это его талисман. На тебе он станет очень плохим талисманом. Секретарь сразу же перестал настаивать. Отрезать палец — пожалуйста, но брать себе плохой талисман — нет уж, а то можно навлечь на себя неприятности.
Два надзирателя-оборванца увели их внутрь тюрьмы. В коридоре пахло хуже, чем в плохо содержащемся зоопарке. Из-за прутьев камер с любопытством выглядывали заключенные, чтобы посмотреть на двух белых. С тех пор, как уехали бельгийцы, такое случилось впервые. Малко был приятно удивлен, обнаружив, что в их камере было две кровати с противомоскитными сетками, стол и небольшой вентилятор. В общем-то, роскошь. И было даже подвальное окно, выходившее на улицу.
Их догнал секретарь. Он показался им очень любезным. Бакари должен был объяснить ему, в чем заключается их преступление.
— Меня зовут Бобо, — сказал он, протягивая руку Малко. — Я — главный надзиратель. Здесь надо быть очень послушным... но пища для вас будет хорошей. Комиссар дал указания. За едой для вас каждый день будут ездить в «Ля Кремальер». Как для министра, — гордо добавил он.
Любопытная тюрьма...
Прежде, чем закрыть дверь камеры, Бобо шепнул Малко:
— Если у вас будет слишком много еды, скажите мне. Нас здесь не слишком балуют...
Час от часу не легче. Однако, это все же утешает, что тебя кормят лучше, чем надзирателей.
Комиссар прибыл на обед в «Ля Кремальер» принарядившись. Он чувствовал себя в прекрасной форме. Ари-убийце больше нечего сказать: его враг был в тюрьме и обвинялся в убийстве.
Впрочем, Никоро только что окончательно разобрался в ужасном инциденте, который стоил жизни молодой Джилл. Тяжелая вещь. Ари одновременно потерял свою любовницу и любимое животное. Ему понадобится много сил, чтобы не сдать под таким ударом судьбы.
В конечном счете, после долгой беседы по телефону, Ари признал, что законные методы комиссара имели то преимущество, что не вызвали толков.
Погруженный в свои мысли, Никоро не заметил, как к нему, шурша платьем, подошла Бриджит Вандамм.
Они почти столкнулись, и белая туника получила удар пышной груди и терпких духов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59