Рашель сидела уже за рулем фургона. На прощание все улыбались. Плохая петляющая дорога вывела их к Антелии, на шоссе, связывающее Бейрут и Жунех. Молодая женщина выглядела теперь гораздо спокойней.
— Вы должны меня извинить, — вдруг сказала она. — Я очень впечатлительна. А Джек был моим старым другом. Мы поступили с вами грубовато, но что делать, — война.
На шоссе, идущем по берегу моря, движение было оживленным. Много грузовиков. И, как ни странно, несмотря на падающие время от времени снаряды, война здесь почти не чувствовалась. Они находились в христианском секторе. Рашель расслабилась. Чем ближе подъезжали они к центру Бейрута, тем свободней она держалась, болтая о каких-то пустяках. Когда добрались, наконец, до улицы Амра, Малко стало казаться, что они только что переспали. Женщина остановила машину довольно далеко от «Коммодора» и объяснила:
— Дальше не поеду. Опасно.
Она чмокнула Малко в щеку, и он вышел. Израильтянка еще успела весело помахать ему, и фургон исчез за поворотом. Он был уверен, что мог бы уложить ее к себе в постель. Израильтяне дорого бы дали за Джони. Он ускорил шаг. Малко почти окончательно пришел к выводу, что именно черная записная книжка Джона Гиллермена стала причиной смерти полковника Джека. Но его очень беспокоило то, что говорили израильтяне о Джони и какую роль они ему отводили. Он торопился получить разъяснения.
— Да эти евреи все чокнутые! — изложил свою точку зрения Роберт Карвер. — На них слово «палестинец» действует, как красная тряпка на быка. И не надо принимать меня за идиота...
— Я далек от такой мысли... — заверил Малко.
Резидент ЦРУ кипел от возмущения. Его оскорбило «похищение» Малко. Плотные зеленые шторы на окнах, мешки с песком у стен придавали кабинету зловещий вид. А граната на низком столике отнюдь не разряжала обстановку.
— Джони — палестинец из умеренных, — объяснил американец, — то есть из тех, кто ненавидит и израильтян, и сирийцев. И те, и другие у них вечно на хвосте. Управление помогает, чем может, его друзьям в Тунисе, в Европе, за это он нам здесь оказывает кое-какие услуги.
— Значит, вы уверены, что к смерти полковника Джека он непричастен?
Роберт Карвер побагровел.
— Вам же, черт возьми, прекрасно известно, что это Джон облажался, упокой Господи его душу. Спасибо, что не выдали. Вот евреи бы обрадовались, узнай они, как мы прокололись.
— Это уж точно. Но речь-то о Джони...
— Да они все готовы на него повесить, что бы ни случилось...
— Хорошо еще, что ваш Джони не значился в книжечке у Джона Гиллермена.
Американец грустно кудахтнул.
— Он-то в любом случае ничем не рисковал. Джони — настоящий профессионал. Я сам никогда не знаю, где он скрывается. Он даже встречи никогда не назначает дважды в одном месте.
— Фамилий женщин, которые видели «вольво», Масбунжи, в книжечке у Джона не было, — заметил Малко. — А вы знаете, что с ними произошло?
— Об этом с сумасшедшей Джослин Сабет поговорите. Еще одно свидетельство, что немало ливанских офицеров, даже из службы Б-2, работает на наших противников. Но самое худшее, что опять нужно начинать с нуля. Служба безопасности не станет даже допрашивать Карима Зехара. Парламентская неприкосновенность. А последние выборы здесь состоялись двенадцать лет назад...
— А как с Нейлой?
— Вы встречались?
— Да.
Взгляд американца увлажнился.
— Чудно, правда? И не заражена, как большая часть маронитов. Просто счастье, что я не передал ее Джону.
После встречи с Нейлой Малко стал лучше понимать осторожность резидента: тот прежде всего хотел сохранить лично для себя фантастическую любовницу. Неисповедимы пути Господни. Нейла обязана жизнью своему вулканическому темпераменту.
— Кстати, одна хорошая новость все же есть: я сегодня встречусь с Джони.
Лицо Роберта Карвера вспыхнуло.
— Почему же вы сразу не сказали! Смотрите, не приведите за собой на хвосте евреев.
Малко поднялся и бросил в ответ:
— А вы смотрите больше не записывайте все подряд в книжечки.
Тот, кого звали Абу Насра, склонился над увеличенной фотокопией страницы из записной книжки Джона Гиллермена. Изучение этого документа уже и так много им дало, но еще было над чем поработать. Глаза устали, и он, оторвавшись от своего занятия, закурил, глядя на серые волны Средиземного моря. Здание, где он скрывался, стояло чуть дальше за карнизом Генерала де Голля в квартале посольств. Район контролировался постами Джамблата, что обеспечивало ему безопасность. Официально дом был снят иранским торговым представительством. Помимо его личных телохранителей, подступы к зданию охраняли боевики из Тегерана.
В Западный Бейрут он прибыл без особых приключений. Его присутствие было необходимо, он координировал работу сотни агентов, которые, подобно трудолюбивым муравьям, готовили то, что должно было стать венцом его террористической деятельности.
Однако вплоть до последней секунды в отлаженный механизм могли попасть песчинки. Заботой Абу Насра как раз и было их систематическое и безжалостное устранение. Он уже убрал Джона Гиллермена, полковника Джека и еще кое-кого, но нельзя недооценивать американцев. У них хватало и денег, и профессионалов, и желания отомстить.
В дверь постучали.
— Входи! — крикнул Абу Насра.
Прибыл с докладом курьер, одетый в военную форму. В докладе содержались выжимки из сообщений нескольких заслуживающих доверия информаторов. Появилась новая опасность. На место Джона Гиллермена прибыл другой агент. И уже развил бурную деятельность. На него уйдет еще несколько дней. Абу Насра сел за стол, отодвинул в сторону фотокопии и стал делать пометки, готовя план устранения нового противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63