Нет нежных, умных и царственных
фрейлин.
Взаимодействие материи и духа потеряло точку опоры.
Возможности от заполученной в истории свободы пошли не в прок.
- Скажите, сударыня, - обратился он к уходящей с Птоломеем
проститутке, - Вы, неравнодушная к мужчинам, когда Вы их
ненавидите?
- Когда они говорят правду.
Поник головой Философ.
- Который раз природа с надеждой испытывает людей на
порядочность, но каждый раз убеждается в бессмысленности своего
предприятия.
Мне кажется, что в отношениях Материи с Духом затаилась
невероятная глупость
Чем живет человек? Что он, собственно, делает, когда не
спит? Какие его побудительные мотивы?
Ему хочется жить. И жить комфортно. А жить - это значит
питаться, одеваться, иметь жилище, уют, быть застрахованным от
несчастий, болезней, нежелательных вмешательств, свободно
творить, развиваться, любить и быть любимым, иметь детей, быть
уважаемым и нужным.
Так он представляет себе основную задачу.
Вторая - добиваться этого в максимально возможных размерах
по количеству и качеству. И как можно скорее. Пока не
подкралась смерть.
И третья - добиваться этого при минимальных затратах сил и
ума.
Ему хочется благополучия и счастья. Желательно, повторю,
без затрат сил и ума. Получить их можно только из двух
источников.
Первый - от природы, осваивая ее. Производя пищу,
выстраивая города, изготавливая средства труда.
Второй - от тех, кто это делает. Путем отнятия или
организации их труда. А также путем оглупления их изобретением
причудливых источников наслаждений. Культивируя к ним
пристрастие.
Наслаждение, как побудительный к труду мотив, прочно вошло
в обиход, существенно потеснив исконные мотивы, вытравив
самоценность труда. Труд перестал быть нравственным действом.
Сфера работы, как область взаимодействия с природой,
окрасилась в серые тона. Стала пристанищем неполноценных
изгоев, не сумевших "выйти в люди".
Такие мы стали хозяйничать на нашей планете.
Кто мы такие, если не разбойники в чужом храме? Какие
принципы заложены в нашем сознании, если не считать за принципы
жадность, инстинкты и эмоции? Да и что такое "наше сознание",
если оно не беспорядочный клубок вздора и противоречий, амбиций
и страстей? В чем эволюция человеческого общества, если учесть,
что нравственность осталась неизменной с незапамятных времен,
не считая обнаруженной деградации?
Вы знаете, как бы мы виделись глазами постороннего?
Наполненные животным страхом, так и не избавившиеся от
него за тысячелетия эволюции. И даже наоборот - развившие его,
как абсолютную необходимость.
Страх жизни и страх смерти.
Страх боли и страх отсутствия ее.
Страх тюрьмы и страх свободы.
Страх дела и страх бездействия.
Страх одиночества и страх общества.
Страх парализует наш мозг, уводя его развитие в область
лукавства лжи и придурковатости.
Страх - это единственное, что мы по настоящему ценим,
любим и культивируем. Как зачарованные пытливо всматриваемся в
сцены убийств, катастроф, злодейств. Мы обожаем драмы,
свихнувшись от сладкой причастности к трагедии. Мы блаженны и
спокойны, когда его наблюдаем в других. В страхе мы видим
поруку порядка. Мы обожаем, когда кого-то наказывают.
Мы обожаем щекотящее ощущение страха, мы любим побеждать
его. Мы блаженны только с ним.
Страх - фундамент государства и цемент общественных
связей.
Бесстрашный человек опаснее любого существа и явления.
"Ты боишься смерти? Бога? Напасти? Несчастья?" -
спрашивает один у другого. И только положительный ответ
удовлетворит его. Это не просто вопрос. Это проверка
лояльности. Или оценка духовного родства. Люди только тем
отличаются друг от друга, что одни и те же пугала их пугают по
разному. В зависимости от близости к ним, воображения, жадности
и полученных наказаний.
Мы только и созидаем такое общественное устройство, при
котором бы культура страха успешно б развивалась. И поощрялась
бы наслаждениями. Как эфемерным бегством или искусственным
погружением в него.
Мы постоянно маскируем свои страхи неестественными
демонстративными выходками, пародирующими смелость. Или уходим
от них в себя.
Мы приходим в томление от слов великого мыслителя: Красота
спасет мир. Так и не осознав этих слов. Достоевский изумился бы
воспринятой трактовкой его фразы. Кто объяснит, что речь шла о
духовной красоте, красоте внутреннего мира? О видении
нравственного, гармоничного слияния человека, общества и мира.
При бесконечном отступлении "Я". И уж конечно без всякого
блаженства. Другой красоты не существует. И вовсе не о
чувственном восприятии приятности того, что нам нравится. Не
вкладывал писатель в понятие красоты ни красоту природных
пейзажей, ни красоту женщины, ни красоту изделий! Здесь нет
красоты! Есть ощущение потребительских качеств. Красота
Достоевского - это мука, это страдание, это бездонная мудрость.
Красивое являет себя криком пронзительной боли. Или молчит,
ничем себя не выдавая.
Красота не навязывает себя, не торгует собой и не
заискивает ни перед чем. Она в абсолютной высоте. Она - религия
гармонии.
Абсолютное большинство деятелей публичного искусства
оскорбляют ее, извращая, обезображивая, оглупляя, сделав
красивость доходным ремеслом. Утонченность, обрядив доступной
красоткой, подсовывают, как проститутку за деньги, под
низкопробный вкус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54