Научные задания, которые ставились в это время в действительности, и те, которые
были поставлены творцами философии XVII в., оказались несовместимыми не только в
социологии, но и в новых науках - геологии, ботанике, зоологии, минералогии,
химии, экспериментальной физике.
В то же время эти области знания - новое естествознание - нашли себе опору вне
философских течений и вне математики - в области исторического знания.
Естественная история стояла по методам работы в это время наряду с историей
политической или государственной. В XVIII в. Бюффон давал характеристики или
биографии животных, сравнимые с характеристиками, даваемыми человеческим
индивидуумам или психологическим типам историками и моралистами.
Это новое естествознание могущественно влияло на социальные науки. Но оно шло
вразрез со стремлениями ввести в них механические или физические представления,
разрушало рационалистическую работу новой философии в этом направлении. Ибо в
это время все новые и новые области знания укладывались в научные рамки, которые
сами, казалось, ничего не имели общего с математикой или механикой. Если
временами и здесь высказывалась в XVIII в. вера в возможность свести в конце
концов всю природу, во всем ее бесконечном разнообразии, в рамки механического
или физического понимания, перевести ее на язык математических формул или
механических моделей, этой вере немногих лиц резко противоречила практика многих
поколений натуралистов.
Едва ли когда вековой антагонизм - отражение разных корней их исторического
генезиса - между математиками и натуралистами достигал таких размеров, как в эту
эпоху расцвета описательного естествознания.
XIX век многое сгладил. Не столько мир математических формул, сколько мир
механических моделей достиг поразительных результатов в объяснении явлений
природы. Казалось, после него могла быть вновь поставлена задача перенесения их
в область социологии - задача, столь ярко разбитая ходом времени после XVII
столетия.
Но в научном движении XIX в. мы, наряду с развитием математики и естествознания,
видим колоссальное развитие наук исторических. Их существование, столь далекое
от математических умозрений или механических моделей, делает попытки внести эти
модели или обобщения в область социологии столь же мало вероятными, как делало
их в XVIII столетии развитие нового естествознания. К тому же сейчас и в
пределах естествознания область, стоящая за границами математики и механических
моделей, не уменьшается вековым ходом научного знания, но скорее увеличивается.
В общем и сейчас математические формулы и механические модели играют роль не
большую, чем прежде, если только мы обратим внимание не на отдельные области
знания, а на всю науку в целом. Идет работа Сизифа: природа оказывается более
сложной, чем разнообразие - бесконечное - символов и моделей, созданных нашим
сознанием...

Авторские сноски:
1 Алексеев Н. Науки общественные и естественные в историческом взаимоотношении
их методов. М., 1912, с. 270.

Примечания редакторов:
[1]
Замечание Вернадского о важности истории науки в школьном преподавании
остается весьма актуальным. (см.: Ярошевский М. Г., Зорина Л. Я. История науки
и школьное обучение. М., 1978). В этой области среднего и высшего образования
предстоит еще многое сделать.
[2]
В настоящее время это утверждение уже устарело. За последние несколько
десятилетий отечественными и зарубежными исследователями созданы
многочисленные труды по истории геологии, минералогии, зоологии, ботаники,
истории техники. См., например: Павлов А. П. Очерк истории геологических
знаний. М., 1921; Тихомиров В. В., Хаин В. Е. Краткий очерк истории геологии.
М., 1956, История геолого-географических наук, вып. 1-3. М., 1959-1962;
Шатский Н. С. История и методология геологической науки. - В кн.: Шатский Н.
С. Избр. труды, т. 4, М., 1965; Гордеев Д. И. История геологических наук, ч.
I. От древности до конца XIX в. М., 1967; История геологии. М., 1973. Развитие
физико-географических наук XVII-XX вв. М., 1975; Шафрановский И. И. Выдающиеся
русские минералоги. М.-Л., 1949; Барсанов Г. Л. Минералогия. В кн.: Развитие
наук о Земле в СССР. М., 1967; Райков Б. Е. Русские биологи-эволюционисты до
Дарвина, т. 1-4. М.-Л., 1952-1959; История биологии с древнейших времен до
наших дней, т. I. История биологии с древнейших времен до начала XX века. М.,
1972; т. II. История биологии с начала XX века до наших дней. М., 1975; Очерки
по истории русской ботаники. М., 1947; Базилевская Н. А., Белоконь И. П.,
Щербакова А. А. Краткая история ботаники. М., 1968; Шухардин С. В. Основы
истории техники. М., 1961; История техники, М., 1962; Лилли С. Люди, машины и
история. М., 1970; Очерки истории техники в России (в 3 кн.), 1978; Техника в
ее историческом развитии. М., 1978 и др. См. также: История естествознания.
Литература, опубликованная в СССР. 1917-1966. М., 1949-1977; История техники.
М., 1950-1978.
[3]
Здесь уместно сказать, что среди естествоиспытателей Вернадский был одним из
первых, кто столь тонко уловил органическую связь, существующую между
историко-научными изысканиями, с одной стороны, и исследованиями в области
теории познания, эпистемологии - с другой. История науки рассматривается
Вернадским как история опыта познания.
[4]
В XVII столетии пансофические построения и вера в универсальность и
всемогущество математического метода были теснейшим образом связаны с
механистическим мировоззрением той исторической эпохи, выросшим на почве
расцвета механики и математики.
1 2 3 4 5 6 7 8