— Нами зафиксирована местонахождение точки ШВБ, в подконтрольном пространстве… Вы хотя бы представляете, что это такое: точка ШВБ? — Сын с сомнением глянул на застывшую по стойке «Смиррр-на!» шеренгу бравых дезинфекторов.— Сориентируемся на месте! — четко отрапортовал начальник отряда, при этом глядя Сыну куда-то в область сонной артерии и лихо щелкнул пятками.Сын вяло пожевал губами и с сомнением покачал головой:— Да-да, конечно, впрочем, это неважно… Ваша задача — упорядочить взаимоотношения с Иными Мирами, и по возможности, наладить взаимовыгодный экономический контакт. Если же Порядок восстановить не представляется возможным, — необходимо нейтрализовать влияние точки ШВБ. Так сказать стабилизировать положение.— Вы хотели сказать, что эту самую точку необходимо уничтожить?— Я сказал то, что необходимо было сказать!— Ясно! — начальник отряда ухмыльнулся, но тут же снова щелкнул пятками, боднул воздух бритой головой и свирепо скомандовал:— Отряд! За мной! Рысью!!!Когда гулкий топот кованых сапог ассенизаторов затих в дали, Сын поймал взглядом собственное отражение и сначала его не узнал: на гладком холеном лице того, в зеркале, — не было улыбки!— Так надо, — уверенно сказал Сын, немного помедлил и ослепительно улыбнулся:— Не корысти ради, а токмо во имя Порядка.Ordnung nach sain! 14 «А вот чего я никак не могу понять, так это того, как из Словоблудника Декларативного может вырасти Щекотун Слоновый. Но, если бы это было единственным, чего я не понимаю…» — Одиссей слегка задыхался, сказывалось то, что он хоть и был агентом ТГБ, но увы, — агентом заочником. А с заочника какой спрос? Такой и ответ. К тому же друг Тарик — очень неудобно свешивался с левого плеча, положение усугубляло наличие Тариковского хвоста, который собственно и перевешивал остальную часть друга. Так иногда бывает в жизни…Одиссей совершенно обессилив остановился и осторожно сгрузил, все еще не подавшего признаков жизни, а одни лишь надежды и то в отдаленном будущем, друга Тарика на землю, а сам скромно прилег рядом. Физическая усталость породила фаталистический строй мыслей:«А гори они все синим пламенем!» — подумал Одиссей и закрыл глаза. — «Странно, но если для потомком мне придется вспоминать ландшафт этой местности, где развернулась сия Эпохальная эпопея, пытать будут не вспомню. И флору тоже. Только фауну!».Одиссей открыл глаза и сразу понял, что вокруг не тот ландшафт, не та флора и… Ну, а фауны пока видно не было, только верный друг Тарик лежал рядом, но если раньше он был желтым с лица и тела, то теперь сильно позеленел, то есть приобрел естественный (естественно для его расы) цвет опять же лица и всего остального прочего."Значит, впопыхах я еще раз проскочил точку ШВБ, — вздохнул Одиссей и встал, отрешенно разглядывая Новый Мир.Новый Мир был искусственным. Весь целиком!— А я, здесь уже был, — не открывая глаз, да похоже и рта, печально констатировал Тарик. — Это все — пластик.Одиссей бросил на друга Тарика упокоенный взгляд, а потом стал смотреть на причудливые конструкции в поэтическом беспорядке нагроможденные окрест. Кубики, пирамидки, плоскости, спиральки, а то и вовсе замысловатые штуковины неизвестного назначения, но будоражащие нездоровые фантазии.— Похоже на детский конструктор. Оно часом не завалится? — спросил Одиссей задрав голову и так ничего и не увидев, кроме тех же кубиков, шариков и прочих роликов.— А кто его знает, — философски пожал плечами Тарик, не вставая. Потом демонстративно пошевелил ноздрями и радостно объявил:— О! Мерзяк ползет.Но мерзяк прополз мимо, оставив по себе лишь не лестную обонятельную память. «Это, пожалуй, почище Летающего скунса будет!» — отрешенно подумал Одиссей и снова лег.— Здесь что, кроме всей этой стереометрии, да ползучих дезодорантов больше нет ничего? И всегда так же тихо-спокойно, и ничего никогда не происходит?— Когда как, — вяло сказал Тарик, — тут у них всего два времени года: Сезон Застоя и Сезон Перестройки. Сейчас, похоже, первый — в самом разгаре… А может и второй, так их сразу не отличишь. И так и так — один бардак, только по разным причинам. О, опять мерзяк ползет!Одиссей собрал волю в кулак, но понял, что если мерзяк проползет в третий раз, то он, то есть Одиссей, этого уже не выдержит.— Неужели здесь нет другой живности, поприличней?— Ну почему нет, — равнодушно возразил Тарик. — Есть еще Мрульник Икрометальник, Хохатабель, Большой Готованец и Малый Готованец, Крабец Экспоимпортный, ну и конечно Жучильник Специальный, но он редко встречается — стеснительный очень. А вчера вот — поступила целая партия Зеленых.— Каких зеленых?— Очень зеленых, но вчера… О-о-о!!! Мерзяк.Одиссей, как и обещал, не выдержал и, вновь взвалив индифферентно настроенного Тарика на свой многострадальный загривок, рванулся прочь… 15 «Прочь» оказалась не так уж и далеко. Одиссей с разбега влетел в пластмассовый тупик и застыл, как удрученный, неразрешимой еще со времен Буридана проблемой Выбора, витязь на достославном Распутье (так сказать, витязь на распутье или он же — распутный… впрочем, это кажется не совсем то что… хотя… или… да нет же! все таки нет, по-моему). Парадоксальность ситуации, в данном случае, заключалась в том, что именно в Данном Случае никакого выбора собственно и не было. Тупик он и был тупик, хотя конечно очень пласт-массовый.«Но тут по крайней мере хотя бы мерзяки не ползают», — устало подумал Одиссей, в очередной раз сгружая тело горячо ценимого друга Тарика на плоский пластмассовый параллелепипед ядовито синего цвета.— Куда это… они, собственно, ползут… постоянно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27