Врач: «Будьте спокойны, невроз - это еще не
психоз». Больной: «Еще нет, но значит еще может быть?».
Речь шла о каком-то «профилактическом опровержении опасения»,
фактически напоминающем о возможности, о которой больной даже
и не думал и которая может и не быть вероятной.
Больной пожаловался врачу на неприятные ощущения и привкусы
в ротовой полости. Врач сказал на это: «Вы только не думайте, что
у Вас рак ротовой полости». Больной с удивлением ответил: «Я даже не
знал, что в ротовой полости может развиться рак». Но с этого момента
он стал тщательно следить за собой.
Давиденков, Конечный и др. правильно утверждают, что в разгово-
ре с больным нельзя применять упрощенной терминологии из области
учения о высшей нервной деятельности. Давиденков описывает больно-
го с фобиями перед органическим заболеванием головного мозга, причи-
ной которых было высказывание врача, что у него «сорваны клетки ко-
ры головного мозга».
Р. Конечный встретил больного, которому врач сообщил, что у него
нарушена высшая нервная деятельность. На вопрос больного, что это
обозначает, врач ответил: «Психиатрию».
Экспериментальная ятрогения (Вилер, Вильямсон, Кохен), предста-
вляет собой интересную, но с точки зрения врачебной этики проблема-
тическую дисциплину. Электрокардиограммы были сделаны здоровым
лицам, которым затем сказали, что данные ЭКГ свидетельствуют о на-
рушении сердечной мышцы, хотя последняя была вполне нормальной.
Ятрогенное нарушение (невроз) возникло лишь у тех лиц, которые уже
раньше страдали невротическими расстройствами.
Как уже было сказано выше, искаженное объяснение незначитель-
ных отклонений от нормы может вызвать диагностическую ятрогению
у здорового человека, а тем более у больного. Данные исследования,
имеющие форму «точных цифр», отчетливых кривых или снимков, ока-
зывают на больного почти магическое влияние. Больному они кажутся
объективными показателями, имеющими в его представлении больше
значение и убедительность, чем словесное объяснение врача, сделанноее
часто с определенной осторожностью, оговорками и относительностью.
Врачи-консультанты, рентгенологи и лаборанты попадают в затрудни-
271
тельное положение, когда они знают только частичные результаты,
а больной настаивает, чтобы они ему сообщили окончательный резуль-
тат исследования. Особенно лаборанты должны быть максимально сдер-
жанными в своих высказываниях о результатах лабораторных исследо-
ваний и их оценке как в случае подозрения на заболевание, например,
воспаление почек или альбуминурия, так и при заключении о том, что
больной здоров, потому что данные лабораторного исследования были
нормальными. Если лечащий врач говорит о болезни иначе, чем лабо-
рант, больной начинает сомневаться в его искренности, заботливости
или даже в его квалификации. Пример неуместного высказывания лабо-
рантки приводит Зеленый.
Больная с легким бронхитом и с подозрением на аллергию была на-
правлена на исследование реакции оседания эритроцитов. Через два дня
она позвонила доктору и с ужасом сообщила ему, что у нее туберкулез
легких. Врач пытался разуверить ее в этом, но больная заявила: «Вы ме-
ня не убеждайте, лаборантка мне об этом сказала, у меня РОЭ 38 мм/ч.»
В следующую ночь у больной произошел первый в жизни приступ брон-
хиальной астмы. В этом случае, вероятно, имела место психосоматиче-
ская реакция на основе функционального ослабления дыхательных пу-
тей воспалительным процессом в бронхах.
Иногда больной по своему требованию или случайно узнает у рент-
генолога о наличии гастроптоза или другой аномалии, которая до этого
времени не вызывала у него никаких неприятных ощущений (А. Р. Лу-
рия). Например, диспепсия у одной больной появилась уже после того,
как она узнала о наличии у нее гастроптоза. На это она реагировала сло-
вами: «Как я могу есть, если я знаю, что у меня желудок опустился по-
чти до матки». А. Р. Лурия формулирует правильные взаимоотношения
между лечащим врачом, рентгенологом и больным следующим обра-
зом: «Рентгенолог является консультантом лечащего врача, а не больно-
го». Там, где рентгенолог и лечащий врач работают в тесном контакте,
не возникают ятрогенные осложнения. Даже кажущиеся безвредными
выражения в рентгенологическом кабинете при больном приводят к не-
ожиданной травматизации больного, особенно если они произносятся со
значением или с удивлением. Писарев описывает случай, когда больная
после рентгенологического исследования впала в состояние депрессии.
Она объяснила, что ее жизнь кончена, так как у нее на рентгене обнару-
жили злокачественную опухоль. Оказалось, что за диагноз злокачествен-
ной опухоли она приняла выражение рентгенолога, который показывал
студентам часть толстой кишки со словами: «Вот сигма».
Терапевтическая ятрогения развивается в процессе лечения. Сома-
тическую ятрогению, о которой мы упоминали ранее, оставим пока
в стороне. Примером психической терапевтической ятрогении может
служить применение лекарства, о котором больной знает, что в про-
шлом оно ему не помогало. Здесь имеет место отрицательное действие
плацево. Поэтому рекомендуется до начала лечения проследить в анам-
272
незе применявшееся ранее лечение с точки зрения его эффективности.
Как правило, из-за недостатка времени об этом часто забывают. Тера-
певтической ятрогении способствует так называемый терапевтический
нигилизм, т. е. пессимистический взгляд врача на предполагаемые ре-
зультаты лечения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188