Джун побледнела:
– Что ты сказала?
Дэбби весьма невежливо толкнула ее к двери.
– Что слышала! Давай проваливай отсюда. Пошла к черту.
Джун почувствовала, что ее тащат по направлению к прихожей. Оттолкнув дочь, она набросилась на нее, словно тигрица.
– Ты что себе позволяешь, ты, безмозглая кукла!
Дэбби рассмеялась ей в лицо. Джун заметно растерялась.
– Чего ты ржешь как лошадь, дурочка?
Дэбби смеялась до тех пор, пока из глаз не потекли слезы.
– А ты кусок дерьма, мамочка, ты знаешь это? Бедная Сьюзен мучилась столько времени, зная, что ее дети находятся у незнакомых людей, а тебе было глубоко наплевать на это. Что она тебе пообещала? Что она пообещала своей родной матери в обмен на эту услугу? Еще одну прибыльную историю для прессы? Ну, давай, мам, колись. Мне безумно интересно.
Джун вся кипела от негодования и злости:
– Ах ты, маленькая дрянь! Ты действительно думаешь, что чем-то лучше меня? Ты со своим паршивым домиком с террасой и своим паршивым стриженым газоном! Ты думаешь, будто стала настоящей леди. Фигу с маслом! Лучше послушай, что я тебе скажу. У тебя нет ничего: ни ребенка, ни нормального мужа. У Сьюзен хотя бы была семья, – по крайней мере, раньше. У нее хватило смелости прибить этого ублюдка, отомстить за издевательства над собой. А у тебя на что хватит смелости? Твой муж завел себе другую бабу, а ты даже не решаешься выставить его вон. Кишка тонка! Сьюзен понимает, почему я сделала то, что сделала. Она знает цену деньгам. В отличие от тебя ей пришлось тяжело. А тебя с твоим мужем связывает только этот дом, и ничего более. Что ж, позволь тебе сказать, что дом, черт возьми, это всего лишь дом. Если ты в нем несчастлива, то грош ему цена. – Джун посмотрела по сторонам. – Ты думаешь, если будешь стирать и убирать дни напролет, то станешь от этого счастливее? Нет, не станешь! Я знаю, да, – я та еще гадина, но я стала ею не за один день, и не всегда была такой. А какое оправдание ты найдешь для себя? Ты – злобная, мстительная, мерзкая дрянь. Сьюзен хватило смелости сказать мне все, что она обо мне думает. Но она также знает, что я ее мать. А ты этого не понимаешь! Ты ее сестра, и ты могла бы запросто взять этого ребенка. Бог мой, да понянчилась бы хоть с чужим, если своих не наплодила…
В доме повисла мертвая тишина. Обе женщины чувствовали, что зашли слишком далеко.
– Ладно, Дэбби, я не хотела, я не то имела в виду… Не обижайся!..
– Уходи, мама. И больше никогда не приходи в мой дом. Джун закуталась в свой длинный кожаный плащ и тихо сказала:
– Не приду, Дэбби. Но прежде чем я уйду, послушай меня. Вы со Сьюзен сестры, а я ваша мать, хотите вы того или нет. Сходи к ней. Постарайся помочь. Бог свидетель, она сделала бы это для тебя, окажись ты на ее месте. Тебе даже не пришлось бы просить ее об этом. Мне неловко такое говорить, но она лучше всех нас, вместе взятых, наша Сью…
Джун вышла из дома. Дэбби дождалась, пока за матерью захлопнулась калитка, и пошла на кухню уничтожать следы посещения Джун. Она достала из-под раковины чистящую эмульсию и налила ее на поверхность стола. От удушливого запаха хлорки у нее заслезились глаза. Она посмотрела на свои руки, красные от горячей воды и моющих средств. Ее взгляд скользнул по кухне. Безупречно чистые шкафчики, идеально вымытый кафельный пол. Какого черта она здесь делает?! Джеймси предпочитал проводить время с любовницей в двухкомнатной муниципальной квартирке с подтеками и грибком на стенах. Дэбби догадывалась, что ему было нужно для счастья: Кэрол, его сын и вот этот дом. Он хотел, чтобы Дэбби ушла отсюда. Он-то почти и не жил здесь с тех пор, как у Кэрол родился мальчик. Кого она, Дэбби, пытается обмануть, что у нее по-прежнему есть дом и муж?
Кэрол приготовила Джеймси бутерброд и чашку чая. Кухонька у нее была маленькая, тесная, спальня завалена неглаженым бельем, а гостиная полна детских игрушек. Чистота для Кэрол являлась понятием абстрактным – чем-то, без чего прекрасно можно обойтись. Она не видела никакого смысла в бездарной потере времени на уборку.
Джеймси откусил от бутерброда большой кусок и рассмеялся, увидев, как маленький Джеймс пытается построить из кубиков башню. Пока Кэрол делала себе бутерброд, он то и дело кричал ей, комментируя каждое движение, каждый жест ребенка.
– Ты только посмотри на него, Кэрол. Посмотри, как он мастерит эту башню. А он смышленый парень. Ты только посмотри, какие у него кулачки. Настоящий мужик!
Восхищенные возгласы не прекращались ни на минуту, и Кэрол в очередной раз укрепилась в мысли, что Джеймси принадлежит ей. С того момента, как он впервые увидел красное, сморщенное личико своего сына, он стал принадлежать ей. Она погладила себя по животу, где зародилась еще одна жизнь, и теперь не было ни малейших сомнений, что на сей раз Джеймси укажет своей драгоценной женушке на дверь. Толстуху Дэбби вот-вот турнут из гнездышка, которое она так самозабвенно любит. Кэрол это нисколько не волновало. Она считала, что Дэбби сама виновата во всем. Любая женщина, которая из кожи вон лезет, чтобы угодить своему муженьку, в конце концов превращается в презираемую им подстилку.
Кэрол сидела на диване и наблюдала за своими мужчинами, которые возились на полу с игрушками. Она улыбалась сытой, довольной улыбкой и напоминала кошку, поймавшую чрезвычайно большую и жирную крысу.
Венди сидела у окна в своей комнате и следила за вечерним солнцем, исчезающим за крышами соседних домов. Из окошка она могла видеть сады и частенько наблюдала за людьми, отдыхавшими там. Она видела, как они ухаживают за цветами и деревьями, читают газеты, сидя в шезлонгах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145