– Наталис, – сказал он мне дрожавшим от негодования голосом, – я не уеду, не наказав этого грубияна. Я не уеду с таким пятном на совести! Это низко оскорблять меня в том, что для меня всего дороже! Я покажу ему, этому офицеру, что полуфранцуз (как он меня называет) не отступит перед немцем!
Я пробовал успокоить Жана, доказывая ему, какие могут быть последствия его встречи с лейтенантом. Если Жан его ранит, можно ожидать мести и больших неприятностей; а если лейтенант ранит Жана, то как же мы уедем?
Но Жан ничего не хотел слушать. В сущности, я прекрасно понимал его. Письмо лейтенанта переходило всякие границы. Нет, таких вещей не пишут! Ах, если бы я мог взять это дело в свои руки, вот было бы счастье! Встретиться с этим негодяем, вызвать его, драться с ним каким угодно оружием, драться до тех пор, пока один из нас не упадет на землю! И если упадет он, то я, право, плакать не буду!
Так как Жан был предупрежден о посещении товарищей лейтенанта, то, разумеется, должен был ожидать их.
Оба офицера явились около восьми часов вечера.
К счастью, госпожа Келлер была в это время у господина де Лоране; говорю «к счастью», так как лучше ей было не знать ничего о дуэли.
Сестра Ирма вышла из дому расплатиться с лавочниками, так что мы с Жаном были одни.
Два офицера, лейтенанты, вошли в комнату со свойственной им развязностью, нимало нас не удивившей. Они хотели доказать, что если благородный дворянин соглашается драться с простым коммерсантом… Но Жан сразу осадил их, коротко объявив, что он «к услугам господина Франца фон Граверта» и потому совершенно излишне прибавлять еще оскорбления к тем, которые были в письме.
После такого ответа офицеры принуждены были несколько посбавить спеси.
Один из них заметил, что необходимо сейчас же установить условия дуэли, так как время не терпит.
Жан отвечал, что заранее согласен на все условия, но только просит не мешать в это дело никаких посторонних имен, и выразил желание, чтобы все произошло возможно более тайно.
Против этого офицеры не возражали. Да им и нечего было возражать, так как, в конце концов, ведь Жан предоставлял им полную свободу действия относительно условий дуэли.
Было 30 июня. Поединок назначен на следующий день, в 9 часов утра, в лесочке на левой стороне дороги из Бельцингена в Магдебург. Вопрос о месте поединка был также решен без затруднений.
Противники должны были сражаться на саблях и прекратить дуэль только тогда, когда один из них не будет в состоянии драться.
Это условие также было принято. На все эти предложения Жан отвечал только наклоном головы.
Один из офицеров, снова принимая вызывающий тон, выразил надежду, что господин Жан Келлер будет на месте ровно в 9 часов…
На что Жан Келлер отвечал:
– Если господин Франц фон Граверт будет так же аккуратен как я, то в четверть десятого все может быть окончено.
После этого ответа офицеры встали и, довольно развязно поклонившись, вышли из дома.
– Вы знаете сабельные приемы? – спросил я Жана.
– Да, Наталис. Теперь займемся моими секундантами. Вы будете одним из них?
– Я к вашим услугам и горжусь этой честью. А что касается второго секунданта, то ведь найдется же у вас в Бельцингене какой-нибудь приятель, который не откажет вам в такой просьбе?
– Я предпочитаю обратиться к господину де Лоране; он, наверно, согласится.
– Разумеется, согласится!
– Но только необходимо, чтобы моя мать, Марта и Ирма ничего об этом не знали. Совершенно лишнее тревожить их, когда они и без того так озабочены.
– Ваша мать и Ирма сейчас вернутся, но так как они до утра не выйдут из дому, то и не смогут узнать…
– Я на это и надеюсь, Наталис. Но нам нельзя терять времени. Идем к господину де Лоране.
– Идемте, господин Жан. Вы не могли вручить охрану вашей чести более достойному человеку.
Госпожа Келлер и Ирма в сопровождении Марты возвратились домой как раз в ту минуту, как мы собирались выходить. Жан сказал матери, что нам придется не менее часа пробыть в городе по делу о заказе лошадей для нашего путешествия, и что если мы запоздаем, он просит ее проводить Марту домой.
Ни госпожа Келлер, ни Ирма ничего не подозревали, но Марта с беспокойством взглянула на господина Жана.
Десять минут спустя мы были у господина де Лоране, которого застали одного, так что можно было говорить совершенно свободно.
Жан, сообщив ему, в чем дело, показал письмо лейтенанта фон Граверта, читая которое господин де Лоране дрожал от негодования. Нет! Жан не должен, уехать не отплатив за подобное оскорбление, и вполне может рассчитывать в этом деле на него – старика!
Господин де Лоране выразил желание пойти к госпоже Келлер за внучкой, и мы вышли втроем.
На улице нам повстречался агент Калькрейта, который как-то странно взглянул на меня. А так как он шел от дома Келлеров, то у меня явилось предчувствие, что этот плут выкинул какую-нибудь скверную штуку.
Госпожа Келлер, Марта и сестра моя были внизу, в маленькой гостиной и казались взволнованными. Неужели им что-нибудь известно?
– Жан, – сказала госпожа Келлер, – агент Калькрейта принес тебе письмо!
На конверте была печать военного ведомства.
В письме было следующее:
«Все молодые люди прусского происхождения не старше двадцати пяти лет призываются на действительную службу. Жан Келлер зачислен в Лейбский полк, стоящий гарнизоном в Бельцингене, и должен явиться в полк завтра, 1 июля, до одиннадцати часов утра».

Глава двенадцатая

Какой удар! Указ прусского правительства о всеобщей воинской повинности! Жан Келлер, не достигший еще двадцатипятилетнего возраста, должен идти против Франции заодно с ее врагами, и нет возможности избежать этого!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48