Через десять минут он распахнул тяжелую, окованную
железом дверь и вошел в гостиницу.
Он стоял в вестибюле. По обе стороны располагались створчатые окна,
позеленевшие от времени, в которых заходящее солнце отражалось тысячами
отблесков. Из общего зала доносился веселый гул голосов, звон посуды,
запах старого дерева, навощенной плитки, кожи и булькающих котлов. Кьюджел
прошел туда и увидел у огня два десятка человек, они пили вино и
разговаривали.
Хозяин стоял за стойкой - коренастый человек, едва ли по плечо
Кьюджелу, с высокой лысой головой и длинной черной бородой, свисающей на
целый фут. Глаза у него были выпячены и прикрыты тяжелыми веками;
выражение лица спокойное и мирное, как течение реки. Услышав просьбу
Кьюджела о помещении, он с сомнением взялся за нос.
- У меня все занято: сейчас как раз пилигримы движутся в Эрзу Дамат.
Те, что ты видишь здесь, составляют едва ли половину всех, кого я должен
приютить на ночь. Если хочешь, я прикажу расстелить в зале матрац; больше
ничего сделать не могу.
Кьюджел недовольно вздохнул.
- Я ожидал не этого. Мне нужна отдельная комната с хорошей постелью,
с окном, выходящим на реку, с тяжелым ковром, чтобы приглушить звуки пения
и выкрики в общем зале.
- Боюсь, ты будешь разочарован, - без особого чувства сказал хозяин.
- Единственная комната, подходящая к твоему описанию, уже занята, вон там
сидит человек с рыжей бородой, это некто Лодермюльх, он тоже направляется
в Эрзу Дамат.
- Может, если сказать, что очень нужно, он согласится уступить
комнату и проведет ночь на матраце, - предложил Кьюджел.
- Сомневаюсь, чтобы он отказался от комнаты, - ответил хозяин. - Но
почему бы тебе не спросить самому? Я, откровенно говоря, не собираюсь
обсуждать с ним этот вопрос.
Кьюджел, наблюдая резкие черты лица Лодермюльха, его мускулистые
руки, слегка презрительное выражение, с каким он слушал разговоры других
пилигримов, был склонен согласиться с той оценкой его характера, которую
дал хозяин, и не стал обращаться с просьбой.
- Похоже, придется спать на матраце. Теперь относительно ужина: мне
нужна дичь, хорошо поджаренная, приправленная, с гарниром, и еще два-три
блюда с твоей кухни.
- Кухня перегружена, и придется тебе вместе с остальными пилигримами
есть чечевицу. Вся имеющаяся дичь заказана тем же Лодермюльхом на ужин.
Кьюджел раздраженно пожал плечами.
- Неважно. Я хочу смыть с лица дорожную пыль и выпить вина.
- Во дворе проточная вода и желоб, можешь воспользоваться. Мази,
ароматные масла и горячие полотенца за дополнительную плату.
- Достаточно воды. - Кьюджел прошел за гостиницу и обнаружил там
небольшой бассейн. Умывшись, он осмотрелся и на небольшом расстоянии
увидел прочный сарай из бревен. Он пошел в гостиницу, потом остановился,
снова посмотрел на сарай. Подошел к нему, открыл дверь и заглянул внутрь.
Затем, погруженный в мысли, вернулся в общий зал. Хозяин принес ему кружку
подогретого вина, и он отошел к скамье в стороне.
Лодермюльх высказывал свое мнение о так называемых фунамбулских
евангелистах, которые, отказываясь ставить ноги на землю, всюду ходят по
туго натянутым канатам. Лодермюльх остановился на ошибках их основной
доктрины.
- Они считают, что возраст земли двадцать девять эпох, а не двадцать
три, как обычно думают. Они утверждают, что на каждом квадратном элле
земли умерло и превратилось в прах два с четвертью миллиона человек,
создав таким образом повсеместно слой праха покойников, ходить по которому
- святотатство. Внешне этот аргумент правдоподобен, но подумайте: прах
одного трупа, рассеянный по квадратному эллу, создает слой в тридцать три
дюйма толщиной. Таким образом, получается, что всю землю покрывает прах
умерших толщиной более мили. А этого не может быть.
Член этой секты, который, за отсутствием натянутых веревок,
передвигался в неуклюжих церемониальных башмаках, возбужденно протестовал:
- Ты говоришь без логики и без понимания! Как можно так
абсолютизировать!
Лодермюльх поднял свои пушистые брови в кислом неудовольствии.
- Неужели нужно распространяться дальше? Неужели на океанском берегу
воду от земли отделяет утес толщиной в одну милю? Нет. Везде равновесие
нарушается. Мысы вдаются в море; часто встречаются песчаные пляжи. Нигде
нет массивных отложений серо-белого туфа, на котором основывается твоя
доктрина.
- Нелогичная демагогия! - запинаясь, воскликнул фунамбулит.
- Как это? - спросил Лодермюльх, расправляя свою массивную грудь. - Я
не привык к насмешкам!
- Не насмешка, а жесткое и холодное опровержение твоего догматизма.
Мы утверждаем, что часть праха унесена в океан, часть взвешена в воздухе,
часть сквозь щели проникла в подземные пустоты, еще какое-то количество
поглощено деревьями, травами и насекомыми, так что землю покрывает только
полмили отложений праха, ходить по которому - святотатство. Почему не
видны повсюду утесы, о которых ты упомянул? Из-за влаги, которую выдыхали
и выделяли бесчисленные поколения людей прошлого! Эта влага подняла
уровень океана, так что нельзя заметить никаких утесов и пропастей. В этом
твоя ошибка.
- Ба! - сказал Лодермюльх, отворачиваясь. - Где-то в твоей концепции
все равно порок.
- Ни в коем случае! - ответил евангелист с жаром, который всегда
отличает эту секту. - Поэтому из уважения к мертвым мы ходим не по
поверхности, а на веревках, а когда приходится путешествовать, делаем это
в специально освященной обуви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66