Владыка Исфатеи принял его в небольшой, лишенной всяких украшений тускло освещенной комнатке, причем из прежних советников при нем были только обезьянолицый старик и косоглазый юноша. Выслушав требования Хранителей Горы, все трое не выказали ни малейшего удивления, как будто ничего иного услышать от Мгала и не рассчитывали. «Значит, к Магам ты отношения не имеешь… Ай-ай-ай, какая жалость!» – задумчиво проговорил Бергол, потирая обрюзгшее лицо пухлой, усеянной перстнями рукой, после чего, хмуро усмехнувшись, предложил «дорогому гостю» подождать в «специально отведенном ему помещении». Мгал не питал иллюзий относительно того, что это за помещение, однако драться со стражниками, которыми кишел дворец, не имело смысла, тем более что меч ему еще раньше пришлось оставить в приемной. Таким-то вот образом он снова оказался в уже знакомой ему камере, бежать из которой было совершенно немыслимо: единственное крохотное отверстие, располагавшееся под самым потолком, было забрано решеткой и выходило во внутренний двор резиденции Бергола, а каменную кладку не разрушили бы и стенобитные орудия.
Обдумав поведение тюремщиков, отобравших у него браслеты, плащ и пояс – словом, все представлявшее хоть малейшую ценность, – Мгал пришел к выводу, что участь его решена, причем вовсе не так, как предполагали Хранители Горы и созерцал Фалигол в Пророческой Сфере. Разумеется, Бергол не отпустит его с миром – требования файголитов не явились неожиданностью для Владыки Исфатеи, и, видимо, он успел принять какие-то меры против обитателей Горы. Если бы он собирался превратить казнь Мгала в поучительное зрелище для горожан, то едва ли позволил бы тюремщикам обирать узника. Стало быть, его, Мгала, решено убить прямо здесь, в темнице, а потом объявить народу, что казнь состояться не может, потому как Даритель Жизни за многие прегрешения прекратил счет дней жизни дерзкого ослушника. Как объяснит Бергол возвращение северянина в Исфатею – не столь уж важно, что-нибудь его советники придумают, а вот почему он решил лишить исфатейцев представления – праздника, который бы ему ничего не стоил?.. Испугался, что файголиты отобьют своего посланника? И почему он не передал его в руки Донгама? Если раньше Бергол принимал Мгала за приспешника Черных Магов, которых явно побаивался и, быть может, мечтал стравить с Белыми Братьями, то теперь сомнения его на этот счет рассеялись. Удивительно и то, что Донгам не присутствовал при последнем разговоре северянина с Владыкой Исфатеи…
Вопросов было много, но больше всего беспокоило Мгала, каким образом попытается разделаться с ним Бергол. Судя по тому, как часто заглядывал в камеру тюремщик и как кричал потом, когда жидкость из кувшина попала ему в лицо, его действительно хотели отравить – самый простой способ избавиться от заключенного. Однако теперь им придется поискать другое средство. Знать бы какое… Мгал заворочался – во рту пересохло от жажды, тело ломило от холода каменных плит.
Что еще может изобрести Бергол? Подослать убийц? Но это крайняя мера – лишние свидетели столь бессмысленного, на взгляд непосвященного, убийства Владыке Исфатеи ни к чему. К тому же, чтобы пресечь разные слухи и досужие домыслы, Берголу выгодно показать исфатейцам тело преступника, убитого Небесным Отцом, который не пожелал, чтобы древние традиции города, касающиеся отмены смертной казни, были нарушены. А показать тело можно, только если на нем нет следов борьбы и убийства. Можно, конечно, и тайно предать его земле, и все же… Во всяком случае, держать узника в темнице Владыка Исфатеи не будет, чтобы не искушать файголитов устроить ему побег.
Побег… Мгал снова оглядел камеру. Свет совсем перестал проникать в крохотную отдушину под потолком – ночь спустилась на Исфатею, и если бы не слабое голубое мерцание, испускаемое предметами – от не прошедшей еще способности видеть в темноте, – он не разглядел бы и собственной руки. Нет, о побеге отсюда без посторонней помощи нечего и мечтать. И нечем встретить подосланных убийц – не то что оружия, даже табурета нет. Северянин облизал пересохшие губы, присел на корточки, прислонившись спиной к деревянной двери, и тяжко задумался, тщетно пытаясь отыскать путь к спасению.
Из задумчивости его вывел чуть слышный шлепок, донесшийся из противоположного угла камеры. Открыв глаза, он несколько мгновений изо всех сил таращился в темноту и наконец понял, откуда исходил звук, а поняв, похолодел от ужаса и отвращения. Тонкая и маленькая, не больше локтя, змейка, брошенная кем-то в крохотное зарешеченное отверстие на пол его камеры была, без сомнения, легендарной мобеле-мбанглой – самой быстрой и ядовитой тварью песчаных пустынь, о которой северянину когда-либо доводилось слышать. Так вот какую казнь приготовил Бергол для своего пленника!
Рассмотреть страшную гостью повнимательнее у Мгала не было времени: заметив, что тело мбанглы изогнулось волнистой линией, он шарахнулся в сторону – за миг до того, как змея прыгнула вперед. Движения ее были стремительны и неуловимы, прыжок мбанглы сравнивали с полетом стрелы, и все же северянин избежал ядовитых зубов. С содроганием услышал глухой стук змеиного тела о брусья двери, гневное шипение и метнулся в дальний угол камеры, на ходу срывая с себя безрукавку.
Мбангла, мгновенно оправившись от удара о дверь, свернула свое тело в тугую спираль, словно проверяя его готовность к новой атаке, и заскользила к Мгалу. И вновь северянин отпрянул в сторону. Отпрянул чуть прежде, чем следовало, – змея успела заметить его движение и изменить направление броска, однако морда ее лишь слегка коснулась руки Мгала, который всем нутром, всеми фибрами почувствовал, что третьей атаки мбанглы ему не избежать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147