– Ваш брак неудачен? – спросил он. – Неудачен? Скажите?
За окнами, оказывается, бог знает что творилось. Надсадно гудели несколько дизельных моторов, ухала и постанывала «дизель-баба», переругивались мужские голоса. Это возобновили строительство заброшенного здания областного музея – сплошь из стекла и стали.
– Теперь я понимаю, почему вы не пришли на свадьбу! – изумленно протянул Игорь Саввович. – Придумали срочную командировку…
Мать и Валентинов – каждый по-своему – скрывали, от Игоря Саввовича все возможное и невозможное, чтобы создать иллюзию самостоятельности у человека, которому исполнилось тридцать лет. В этом возрасте Наполеон готовился в императоры, Эйнштейн был Эйнштейном, Пушкину оставалось всего семь лет до дуэли, а Игорь Саввович – каков молодец! – сумел напиться до чертиков и полез в драку. Ладушки, черт возьми, ладушки!
– Вы не любите жену? Брак неудачен? – снова гулко спросил Валентинов. – И почему вы спрашиваете: «Вы нас женили»? Разве вы не сами продолжили знакомство со Светланой?
Нет, чепуха, конечно, его не женили, но расчет был точен: красивая, спокойная, умная и хозяйственная девушка – это то, что нужно Игорю Саввовичу, избалованному домработницами, семейными веселыми обедами, выглаженными брюками, хрустящими крахмалом простынями. Светлана, воспитанная по-деревенски строго, перенявшая и одобрившая материнское отношение к семье, поднималась на час раньше мужа, как бы поздно ни уснула; к его пробуждению был готов красиво сервированный завтрак, на спинке кровати висела белоснежная сорочка, чистые носки и галстук в тон носкам. Еще сонный, он видел утреннюю, радостную улыбку жены, такую же непременную, как яйцо всмятку.
– Не смейте думать, что мне было известно о назначении Карцева на высокий пост! – властно прикрикнул Валентинов. – Я не имею привычки делить людей по степеням и высотам.
Игорь Саввович сосредоточенно считал. Родился он в июле сорок шестого года, следовательно, к концу сороковых годов ему могло быть от трех до пяти лет. Если мать тогда еще была женой Валентинова, то возможно, что детское воспоминание, смутное и волнующее, пахнущее ванилью и резиновой игрушкой, принадлежит дому Валентинова, а руки, держащие его высоко возле зеркала, были руками бабушки. Стоп! Да ведь зеркало-то было абсолютно таким, какое высится в правом углу прихожей. Значит, не случайно Игорь Саввович непонятно отчего задумывался, когда смотрел на старинное трюмо. Однако был и третий запах, запах трубочного табака «Золотое руно»…
– Вы когда-нибудь курили трубку? – торопливо спросил Игорь Саввович. – Табак «Золотое руно»…
Валентинов молча кивнул тяжелой головой, и Игорь Саввович ощутил, как напряжен, тягостно переполнен волнениями главный инженер. «Он старик, сейчас он настоящий старик! – подумал с жалостью Игорь Саввович, которому было только тридцать, и все люди возрастом старше пятидесяти казались глубокими стариками. – У него руки в склеротических бляшках, – продолжал думать Игорь Саввович, докторский ребенок. – Больное сердце и жесточайший склероз…»
– Куда от вас пошла мама? – спросил Игорь Саввович. – К Левашеву? Они знакомы…
– Думаю, что да, – ответил Валентинов., – Мне показалось, что Елена Платоновна хочет повидать товарища Левашева.
Холодная волна поднималась: локти мерзли, казались чужими, ноги он не чувствовал, словно их ампутировали. «Забавно! – подумал Валентинов. – Похоже, что я отсидел всего себя, как отсиживаешь руку или ногу. Наверное, кровь плохо поступает в конечности…»
– Я не уйду из кабинета до тех пор, пока вы не скажете правду! – с угрозой проговорил Игорь Саввович. – Я предполагаю, что мама давно, то есть лет шесть назад, встречалась с вами втайне от меня. Это мне надо обязательно знать, поймите, надо… Мне придется начинать жизнь заново, но нужно знать всю правду. Кто я такой? Человек, который за тридцать лет жизни совершил только два самостоятельных шага – отказался от медицинского и от аспирантуры в лесотехническом?
Истерики еще не хватало, чтобы букет вышел полным, но Игорь Саввович ощущал, как горло перехватывает спазма, а тело кажется чужим. Но это ерунда, пустяки! Нервное перенапряжение, бессонница, счастливое освобождение от непонятной болезни – все это можно объяснить и оправдать, а вот мысль о том, что даже Светлана Карцева не случайно оказалась в доме Валентинова, не случайно возле нее пустовало место, – от этой мысли можно было превратить в щепки всю ультрасовременную мебель в кабинете главного инженера.
– Сергей Сергеевич, скажите правду, поверьте, меня хватит на то, чтобы все начать сначала…
Игорь Саввович стучался в закрытые двери, и это было давно понятно, так как Валентинов дал слово Елене Платоновне ничего не говорить Игорю.
– Тогда скажите хоть одно! – тонкоголосо и жалобно добивался Игорь Саввович. – Вы перевели меня на работу в трест, уже зная, что я ваш сын?
Игорь Саввович, кажется, понял, что значила цементная маска на лице главного инженера, канцелярская поза, пустые глаза. Не зная, что делать, как справиться с катастрофой и ее последствиями, Валентинов, с минуты на минуту ожидая прихода сына, заранее устроился в кресле так, чтобы походить на бетонный дот, способный выдержать любые снаряды.
– А вы мне скажете, когда узнали, кто ваш настоящий отец? – спросил Валентинов. – Перед поступлением в лесотехнический институт? После окончания? Во время работы в тресте?
– А разве важно, когда об этом узнал я? Никакого влияния на события это не могло оказать… Впрочем…
Игорь Саввович замолк. Видимо, ларчик-то просто открывался:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142