Майя обрадовалась. После слов с понятным двоим смыслом он продиктовал ей для Ивана размеры и назначил встречу.
– А это что?… Зачем?… – насторожилась Майя.
– Да заодно тут по делу надо, я в мастерской одну штуку запорол. Все расскажу. Извини, больше не могу говорить, я с вахты звоню. В воскресенье приеду. Я тоже!… Пока!
Вахтенный лениво вслушивался, ковыряя ногтем переборку.
– А говорил – одна минута, – заканючил он. – Масло бы с тебя взять надо.
– Дупа слипнется, – ответил Шурка. – Суши весла.
– 3 -
Жить вообще трудно, а в армии просто невозможно. О флоте уже и говорить не приходится.
Где взять матросу деньги на литр водки да плюс закуска? Не вовсе ж гражданская война на улицах, когда показал ствол первому прилично одетому господину – и на кабак заработал. Господа-то и при стволах, мироеды. Пей, матросик, все, что горит. Нет для тебя денег на корабле. Их на корабле вообще нет.
И назвать матроса нищим – означает кровно обидеть нищего, или развеселить его, если нищий попался необидчивый. У любого порядочного нищего – свой участок, охотничье угодье, так сказать, с мусорными баками, пустыми бутылками, подземными переходами для сбора милостыни, не говоря об олигархах метро и вокзалов, и все это узаконено межнищенскими конвенциональными отношениями. Нищий – лицо экономически самостоятельное, freelancer на современном рыночном языке. Матрос же клюет нервно из мозолистой казенной руки, а казенная – она из щедрой горсти складывается в начальственный кукиш. Денежное довольствие без пинцета не уцепишь: в математике такая величина называется мнимой.
Все Шуркины попытки одолжить денег успехом не увенчались, Украсть для продажи на корабле тоже нечего. Комсостав улучает возможность толкнуть ящик масла или бочку солярки, а матрос кругом бесправен. Даже новый гюйс, купленный на свои, продать невозможно.
После отбоя он лежал в койке и был терзаем демоном безденежья, порождающим при сне разума двух родственных чудовищ: сочинителей детективов и бандитов. Если первые, в грезе о миллионе, зарабатывают на жизнь описанием измышленного преступления, то вторые, за недостатком литературных способностей, этим преступлением зарабатывают в натуре.
Решения приходят во сне не только великим ученым.
В воскресенье припараженный Шурка зашел к родимой дворничихе, и через час все было готово.
У входа в метро Горьковская стоял отутюженный матрос, а рядом на цоколе у ступеней стоял небольшой фанерный ящик. Сверху у ящика была щель, а спереди поясняющая надпись: На реставрацию музея крейсера Аврора. Щель была широкая, а вид у матроса деловой. Тисненые золотом буквы на ленте бескозырки снимали любые возможные сомнения. Шурка не понимал, как простейший и беспроигрышный вариант не пришел никому в голову раньше.
В конце ХХ века попрошайничество стало основой российской национальной экономики. Грань между понятиями заработать, наспекулировать, смошенничать, украсть и выпросить исчезла на уровне слова и дела. Просят все и у всех, от упомянутых нищих до неупомянутых премьеров. Просят крестьяне, рабочие, больные и спортсмены, чиновники и предприниматели, деятели умственного труда и умственно неполноценные, каковыми представляются все; просят милитаристы и пацифисты, преступники и милиционеры, обокраденные и казнокрады. Дружной очередью, с протянутой рукой, как на египетских фресках к фараону, стоят представители творческой интеллигенции к мэрам, магнатам и ворам, тактично перестав различать их. Как о победе народного хозяйства торжественно сообщает телевизор, что государство опять сумело выпросить у кого-то в долг. Иллюстрируя своими успехами русскую народную поговорку семеро с сошкой, один с ложкой, президент поздравляет сограждан с присоединением страны к большой семерке, ставшей таким образом восьмеркой: ложка оказалась велика, и великолепная семерка отбрыкалась от умного ложечника.
Кого ж тут может удивить матрос с ящиком? Недалече разинулись ящики На восстановление храма, На помощь беженцам и На приют для бездомных животных – но наш ящик был повеселее, посимпатичнее, и матрос при нем исправный.
Дул ветерок, шелестела листва, толпа валила вдоль пестрых лотков с мороженым и гамбургерами, и сбор пожертвований вписывался в пейзаж как нельзя естественнее. Оставалось только следить, чтоб не показался патруль – тогда совать ящик в пакет и нырять в метро.
Романтика революционного крейсера обнаружила свой денежный эквивалент, как имеет его и все на свете. Надпись взывала к чувствам разных категорий прохожих: к ущемленной гордости петербуржцев, к стремлению провинциальных туристов приобщиться малой лептой к славе Петербурга, к жалости иностранцев и достоинству подростков, желающих быть состоятельными хотя бы в глазах подруг. Золотые дожди в нашем климате не идут, но что-то закапало.
Выражение лица матроса дарило меценатов желанным и главным убеждением: что человек звучит гордо, а жизнь иногда бывает прекрасна. Да здесь не на литр – адмиральскую зарплату собрать можно; Шурка в очередной раз с сомнением задумался о жизненном пути. Какой способ зарабатывания денег может быть прямее, чем получать их просто так? Он никогда не подозревал в себе такой любви к людям.
– Когда дембель-то? – покровительственно спросил молодой мужик, протягивая раскрытую сигаретную пачку.
– А для детей вход бесплатный? – поинтересовалась явная учительница при кучке подпрыгивающих созданий; когда она с педагогическим видом полезла в сумочку, Шурке стало совестно, но не мог же он ей сказать: Ладно, вы не давайте.
Трое с утра поддатых финнов, вдумчиво кренясь, потыкали в надпись и разрешили сомнения тем, что сунули в щель десять марок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20