Проехали Туркестан, большую остановку перед Ташкентом. Наконец, въехали в Ташкентский оазис. С обеих сторон железнодорожной линии бегут хлопковые плантации с большими белыми охапками нежного хлопка, участки кукурузы, фруктовые сады, поселки.
Поезд медленно подошел к Ташкенту. Здесь нам нужно было пересесть на местный поезд, который только через 3 часа пойдет на Фергану. В ожидании поезда мы решили осмотреть этот политический и культурный центр Средней Азии. За недостатком времени пришлось воспользоваться автомобилем.
Скоро промелькнул европейский Ташкент, мало чем отличающийся от городов европейской части Советского союза. Но вот мы проехали какие-то ворота, настоящую границу двух городов, двух миров и двух культур, и въехали в так называемый «Старый город»; машина замедлила ход. Здесь уже резко чувствуется дыхание Востока.
Машина идет по лабиринту узких немощеных улиц, окаймленных серо-желтыми глинобитными стенами жилых помещений и заборов с маленькими отверстиями для прохода; окон на улицу нет; дома одноэтажные, обращены всеми выходами и окнами только во внутрь двора. Там внутри идет своя особая жизнь. Она течет так же тихо, спокойно, как протекала уже несколько веков. Там живут десятки тысяч людей, думают свою думу, и что там творится, – известно только тому, кто там живет. Еще сильны здесь законы корана, власть невежества, фанатизма и религиозного дурмана, так крепко держащие в своих цепких объятиях эти десятки тысяч людей. Однообразный, унылый вид кварталов нарушается только на перекрестках, где расположились «красные чайхана», привлекающие все новое, освободившееся от вековых пут старого, от паранджи, от тюрем-домов за глинобитными стенами. Здесь также немало народу. Громадная толпа зеленых, красных, полосатых разноцветных халатов, тюбетейки и белые чалмы, – все это движется около чайхана, образует кружки пьющих кок-чай (зеленый чай) и разноголосо гудит. Иногда новое еще резче бросается в глаза: кино, освещенное ярким электрическим светом, и осаждающая вход толпа; или по узкой улице под барабанный бой в красных галстуках с родной нам песней пройдет отряд пионеров, новое поколение возрождающегося народа.
Через 2 часа мы были снова в поезде.
Со станции Горчаково весь багаж экспедиции и самих участников на автомобилях перебросили в Фергану. По бокам дороги расстилаются поля с крупными розово-желтыми цветами хлопчатника; часть хлопка уже созрела. Шелковистое волокно, нежно-белое, рыхлое, как самая лучшая вата, вздувается из расколовшихся коробочек, и все поле покрыто белым пухом. Плантации хлопка ласкают взор. Но вот показалась Фергана, утопающая в зелени садов. Машина подходит к коммунхозовской гостинице, в которой мы и расположились в ожидании вестей с Памира от геологической группы.
Как только приехали, в тот же день мы вкусили прелести Ферганы, этого города-сада, в прошлом пышного центра Ферганской области и резиденции генерал-губернатора, а в настоящем – только районного центра Узбекской республики. В центре города расположен большой тенистый сад. Здесь же сосредоточены все правительственные, культурные и торговые организации. Целая серия магазинов Узбек-сельпрома, Узбекторга и ЦРКоопа расположилась на Главной улице, против сада. Тут же рядом с ними «Европейские» и «Азиатские» кафе-рестораны, киоски-рестораны, киоски мороженщиков, продающих мороженое на вес, а чуть дальше раскинулся большой базар. Кучи овощей, фруктов, дынь и арбузов. Ряды лавок с виноградом, персиками, винными ягодами и прочими прелестями, выросшими в ферганских садах. В другой части базара интенсивно работают чайханэ и ашайханэ.
В одной из таких чайханэ мы всей группой сели попить чаю. Нам подали один чайник и одну чашку-пиялу на пятерых. Я вздумал попросить к чаю сахару, – оказывается, что его не употребляют с зеленым чаем. По нашей просьбе нам дополнительно дали пиял. Крыленко заинтересовался, что узбеки кладут себе в рот в промежутках, когда ждут своей очереди пить кок-чай. Узбек, сидящий рядом, дал ему щепотку «чего-то» в роде нюхательного табака и показал, как его положить под язык и сосать. Но только успел Николай Васильевич повторить показанное, как под дружный смех узбеков начал отчаянно плеваться и с трудом успокоился после нескольких пиял кок-чая, выпитых залпом.
По всему базару слышны свист и пение перепелов. Надо сказать, что эта птица, находится в большом уважении у узбеков.
В праздники у узбеков устраивается перепелиный бой; этот бой похож на петушиный бой.
Владельцы перепелов садятся друг против друга, берут птиц в руки и ставят их так, чтобы перепела смотрели в глаза один другому. Так часами смотрят перепела друг другу в глаза. Потом начинают выходить из себя и сильно сердиться. Хозяева, учтя этот момент, выпускают их, и начинается отчаянный, не на жизнь, а на смерть, бой, собирающий множество любителей посмотреть и подзадорить хозяев.
Вечером номера гостиницы, занятые нами, представляли собой склады с разбросанными различными вещами. Весь багаж был раскупорен, и шла примерка ботинок, кошек к ботинкам и проверка прочего экспедиционного снаряжения. Не успели мы разложиться, как в наш номер один за другим стали приходить ферганские люди, «обиженные и недовольные». Пришлось российскому прокурору-туристу развернуть большую общественную работу в пути. По принципиальным положениям пролетарского туризма плох тот турист, который не проводит общественно-полезной работы во время своего путешествия. Председатель Общества пролетарского туризма, он же прокурор республики выполнил этот лозунг на сто процентов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27